Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина - стр. 20
Время пошло.
С. Зубенко, курсант учебной батареи 75-го гаубичного артполка 27-й стрелковой дивизии:
«И вдруг от августовской твердыни до самой Ломжи вспыхнули ракеты. Густо, густо разрастался фейерверк вспышек. Но это уже были не всполохи ракет, а вспышки орудийных залпов. Сперва огонь, потом раздирающий грохот… Словно разряды в страшную грозу. А на небе ни единой тучки. Громыхало повсюду. Смерть неслась с захлебывающимся воем снарядов. В колонне оживление. Что-то неведомое хлестнуло по движущимся. Конные упряжки перешли на рысь, и смешанный топот стал заглушать раскаты артиллерийских залпов. Мы не просто двигались, а мчались навстречу своей судьбе…»
В. Каменщиков, лейтенант, 41-й ИАП:
«21 июня приехал с аэродрома домой. Жена, сын Руфик, отец за день до этого приехал из Сталинграда ко мне в отпуск.
Вечером пошли всем семейством в театр. Пришли домой, поужинали, легли спать. Жена ночью меня будит: «Авиация над городом летает». Я говорю ей: «Маневры». Однако вышел на крыльцо посмотреть… Нет, не маневры.
Светло от пожаров, взрывы и дым над железной дорогой.
Оделся и пошел на аэродром. Только пришел, а меня сразу посадили на самолет и я над Белостоком встретил двух «Мессеров». Одного я сбил, второй ушел, а у меня патронов нет. Навстречу новое звено…
Взорвали они мне два бака, а под сиденьем третий бак.
Меня как из ведра огнем облило, расстегнул ремни и выбросился на парашюте. Костюм горит, в сапоги налился бензин и тоже горит, а мне кажется, что я не опускаюсь, а вишу на одном месте.
А «Мессеры» заходят, очередями пулеметными по мне…
Тут мне немец помог. Я висел как раз над водой, а «худой» перешиб очередью стропу моему парашюту.
Я прямо в воду свалился и потух сразу…»
Часть вторая
Воин
Глава 1
Самый долгий день[8]
Истребителю, можно сказать, «повезло» – на аэродроме нашлись бочки с высокооктановым бензином, которым питался мотор «Яка». Заправили по полной.
И боеприпаса хватало – только стреляй. И рация стояла.
Пока они с Машей летели из Липецка, пару раз связывались. Можно было бы и чаще, но треск помех глушил голос.
Жилин набрал высоту, сделал «горку» и вошел в пике.
Девятка немецких бомбардировщиков летела ниже – «кого хочешь выбирай».
Иван выбрал ведущего, и обстрелял «Юнкерс-88», замечая вспышки разрывов на флангах – зенитчики старались.
Надо полагать, немцы не ожидали застать ПВО в боеготовности.
Во всяком случае, один из бомбовозов – точно.
Снаряды зенитных орудий расколошматили ему левый двигатель и оторвали половину крыла – «Юнкерс» закувыркался вниз, просыпая бомбы, словно обгадясь.
Стрелки с ведущего открыли бешеный огонь, но «Як», пользуясь утренними сумерками, миновал заслон. Истребитель затрясся, посылая трассеры, – опыта у Жилина хватало.
Кабина бомбардировщика, напоминавшая «жучиный глаз», разлетелась, и самолет начал валиться на крыло. Пулеметчик из подфюзеляжной гондолы дал очередь, но мимо.
Подбитый «Юнкерс» на всей скорости врезался в землю с краю леса, подходившего к Новы-Двур с юга, и лопнул, как кокнутое яйцо, полыхнул огненным облачком.
Отара бомбардировщиков, потеряв вожака, тут же сломала строй – самолеты расползались, вываливая бомбы, и, облегчившись, заворачивали на запад, «до дому».
Кургузенькие силуэты «И-16» бросились вдогонку. «Ишачки», вооруженные парой пушек и двумя пулеметами, накидывались на «Юнкерсы» сразу звеньями.