Позывной «Грэй» - стр. 32

– Анна, умоляю! Просто сделай так, как я прошу! Хочешь поговорить с мамой?

Это был запрещённый приём! Я была уверена, что мама способна уговорить меня на что угодно.

– Я остаюсь в Кижах! Погибну на своей родине, от руки своего отца. Я люблю тебя, папочка! Пока!

Я закончила разговор, а потом вынула батарею из смартфона.

– Ты серьёзно, Анна? Останешься? – снова закуривая спросила Берта.

– Я не хочу возвращаться во Фрогию! Я разочарована в своей стране и своём отце! Они меня предали, Берта, понимаешь? Предали!

Я уже рыдала в голос от боли и обиды. Всё, во что я верила, ради чего я приехала сюда, оказалось обманом, пустышкой. Страна, которая меня приютила и обогрела, будет пострашнее Берлессии, а люди в ней, хуже зверей. Но больней всего мне сделал отец. Я видеть его не могу!

Вся моя жизнь показалась мне бессмыслееной и глупой. Я же ради отца здесь! Ради своей страны!

Это было похоже на наебалово вселенских масштабов. Меня обманули, провели, как ребёнка, использовали в каких-то грязных целях. Андре весь мир хочет обмануть?

Смысла в моём существовании не осталось ни крупицы. У меня не осталось родины, не осталось семьи, не осталось идеалов, в которые я верила, которые пыталась отстоять и защитить.

– Посмотрим, как сильно любит меня папочка! – успокоившись, произнесла я. – Дай мне закурить, Берта?

Девушка угостила меня сигаретой и дала прикурить. Я закашлялась от дыма, дерущего глотку и меня начало тошнить, но я всё же скурила половинку сигареты.

– Я уеду, – через некоторое время сказала Берта, и я получила новый удар под дых. – Я жить хочу.

– Поезжай тогда с Марселем, – затушив окурок, решительно сказала я.

Мне было непросто произносить эти слова. Больше всего на свете я боялась оставаться в Кижах одна, но отступать было нельзя. Да и некуда. Я ещё не знала, что я буду делать в Кижах, но точно знала, что во Фрогию я больше не вернусь.

– Пойдём, найдём Марселя, и я провожу вас, – с упавшим сердцем сказала я.

Мы не успели ступить и шага. Небо, что мы могли видеть через кроны деревьев, осветило ярко-жёлтым светом, а потом послышался оглушительный свист.

– Ложись! – заорала Берта, увлекая меня за собой на землю.

Первые взрывы были не столько разрушительными, сколько неожиданными и пугающими. На лес пришлось несколько снарядов, а вот в самом лагере рвало и рвало без остановки. Мы с Бертой вжались в землю, закрывая голову руками, как нас учили на инструктаже военкоров.

Меня сильно оглушило. В голове стоял шум, сердце дёргалось, как пойманная синичка.

Мы вышли из палатки, как были. Шлемы и бронежилеты остались там, как и мои видеокамеры, как и все наши вещи!

Я пыталась глубоко дышать и представить, что иду через поле пшеницы, трогая колосья руками, судорожно вспоминая рекомендации психолога, по подавлению панической атаки.

Ничего не получалось! Какие к чёрту колосья, когда лес вокруг нас горит?

Через пару минут шум в голове рассеялся, и я услышала крики людей и пулемётную очередь. Нас перестали бомбить.

Нужно было вернуться в лагерь, чтобы посмотреть, что там.

– Куда, дура? – заорала мне Берта, когда я попыталась подняться на ноги.

– Там наши вещи! – напомнила я ей. – И… Марсель…

– Да в жопу вещи! Бежим!

Мы ринулись вглубь леса, в противоположную от лагеря сторону, когда нас начали обгонять солдаты. Они тоже бежали? Бежали быстрее нас!