Позволь чуду случиться - стр. 32

- Зачем?

Мда, то ли старость, то ли от рождения дядюшка такой, туговато соображающий, то ли и вправду я настолько плохо изъясняюсь. И я развернула листовку и показала ему.

- Вот. Здесь. Любой - пробовать.

Гилерм медленно взял бумажку из моих пальцев, разгладил её на столе, несколько раз прочитал, а потом поднял глаза и задал самый дурацкий, на мой взгляд, вопрос:

- Откуда это у тебя?

- От верблюда, - прошипела я по-русски и объяснила уже на понятном ему языке, - на рынке. Разбрасывали.

И изобразила руками, как разлетались листовки вверх и опадали.

Но мои красивые пассы (ну чего греха таить, я уже тренировалась пред проверкой) произвели какое-то странное действие: Гилерм раздулся и побагровел. Ой, да ладно! Неужели будет ругаться? С чего бы?

И точно!

- Кто разрешал?! - заорал он на всю кухню.

- Вы. И Жа... - я вовремя остановилась. - И Ленарди.

На всякий случай я отступила к выходу из кухни - смотреть на гневного Гилерма особой радости не доставляло. Да и эстетика хромала, причём на обе ноги.

Он же шёл на меня как танк, и в глазах его мелькало что-то животное, бешеное, страшное. Такое, что мне стало жутко. Так, как бывает, наверное, перед смертью. Даже на шаре, болтаясь высоко над морем, я не испытывала такого глубинного, с самого дня человеческой сущности, страха.

- Заткнись! - заорал вдруг кто-то сзади. И я застыла соляным столбом, прижалась спиной к дверному косяку и скосила глаза туда, где должен был появиться ещё один участник нашего разговора.

И он появился.

В кухню влетел Пенгуэн.

И орал он, против ожидания, не на меня, поскольку стал впереди, будто прикрывая собой, что было вдвойне удивительно - защитник из него так себе, да и для кого? Для меня?

А вот следующий вопль малыша был точно адресован мне.

- Вали отсюда, девка! Быстро!

Гилерм с остекленевшим бешеным взглядом сделал ещё один шаг ко мне, а Пенгуэн сделал движение ему навстречу и вбил в его живот кулак с характерным глухим звуком. Я взвизгнула от ужаса и за считаные мгновенья оказалась в своей безопасной норке, за закрытой хлипкой дверью, на ортопедическом топчане, свёрнутая в комочек.

Я не прислушивалась к тому, что происходило за стенкой, туша свой ужас. А слышно всё равно было, хоть я и приложила немало усилий, чтобы обеспечить себе возможность поспать в относительной тишине.

Мне здорово мешали звуки из кухни, с гостями или без. А ещё мучила загадка появления Кусимира в запертой комнате?

Не раз бывало такое, что я в каморке заучивала слова или переделывала под себя Жажины вещи, а Куся деловито просачивался из такой щели, где даже гипотетически не мог поместиться. Например, однажды меня поразило, как пять кило живого веса протекли между стенкой и тумбочкой так, чтобы не повредить своих немалых, между прочим, крыльев? Другой раз я была в шоке от того, как тот же живой вес выскальзывал из-за изголовья лежанки, где даже подушка не забивалась?!

Поэтому однажды, когда все разошлись и на кухне воцарилась тишина, я взялась за перестановку и заодно уж уборку моей конурки.

Вместе с тайнами кусимирского появления я нашла немало интересных вещей. Например, нормальную подушку. Правда, из перьев, а не из синтепуха, и пыльную как коврик у входа в подъезд многоэтажки. Но после свёрнутого овчинного полушубка, служившего мне подушкой, эта находка стала поистине подарком.