Позволь чуду случиться - стр. 14
Мне повезло с вакансией. Её Лариса увидела, мне рассказала, поддержала и подсказала. А ещё помогла резюме сделать и ещё потом, когда мне позвонили и пригласили на собеседование, не позволила отказаться.
Я так волновалась, настолько накрутила себя, что надумала бросить всё, не пойти, придумать любую причину и не пойти - настолько тяжело было примерять к себе ситуацию отказа. Мысли вертелись только вокруг этого, и я выискала кучу причин, почему отказала бы такому кандидату, как я, и настолько на этом зациклилась, что просто перестала трезво мыслить.
Но тётушка растормошила, не дала закрыться, как обычно бывало со мной в трудных ситуациях. «Ты же не корову покупаешь. Какие твои потери? Может, ещё сама захочешь отказаться! Да и просто позволь себе. Позволь пойти и позволь отказаться, если что-то не понравится. Представь, будто ты не на собеседование идёшь, а просто поговорить "за жизнь". А если ещё и возьмут на работу, будет тебе приятный бонус», - со смехом сказала и обняла меня. И дрожа от страха всё же решилась. А теперь?
Я вздохнула судорожно, как в детстве после окончания страшной сказки, и тоже обняла Ларису. Мне, наконец, хорошо стало, легко. И не только потому, что она решила мои сомнения. Я почувствовала, что не одна, что кому-то нужна, что могу рассчитывать на чью-то поддержку.
Потому что с мамой мои разговоры по телефону были похожи на беседу с кассиром банка:
- Здрасьте, мне вот тут оплатить.
- Здрасьте. Карточка или наличка? Не забудьте ваш чек.
С отцом, конечно, всё было по-другому. Я ему, конечно, похвасталась: меня пригласили на собеседование и как только получу диплом, могут взять на работу. Он, конечно, радостно улыбался, всё переспрашивал: «Да ты что?! Правда позвонили? Сами? Ну ты, Зай, молодчага!».
Но дети, как всегда, шумели, и я так и не смогла рассказать ему как волнуюсь, как боюсь, как переживаю.
Как соскучилась за ним.
Как хочу снова увидеть.
И не с экрана компьютера, а вживую. Как хочу обнять, рассказать, как мне одиноко и страшно, как мне не хватает его.
Но я улыбалась и давила слёзы, молча слушала, как мой младший сводный брат лопочет у отца на руках, дёргая его за ухо, как старший кричит где-то там, за границами видимости, заглушая наш разговор. Улыбалась девочке, падчерице отца, что стояла у него за спиной, собственнически положив руку на его плечо и всем видом показывая: «Это теперь мой папа, а не твой! Поняла?». Улыбалась и папиной жене, которая, заглянув в камеру, сказала:
- Зоюшка, я украду у тебя папу. Он мне сейчас очень нужен. Прости.
И я улыбалась, глядя в экран, где мгновенье назад мой папа махнул мне на прощанье рукой.
Улыбалась, и всё же не сдержала слёз, в который раз убеждая себя, что всё нормально, что так бывает, что у него своя жизнь, что я там всё равно не прижилась бы, а он, как мог, поддержал меня. Вон как радовался, улыбался.
Так что оставалась только Лариса.
Хорошо, что у неё нашлось для меня полчаса и нужные слова.
А контора эта, куда нужно было идти на собеседование, в нашей среде — среде зелёных выпускников колледжа - была известна. Туда брали, таких, как я новичков, подучивали, натаскивали, давали опыт. А потом кто-то рос по карьерной лестнице здесь же, кто-то находил варианты получше, некоторые - даже в столице. Поэтому попасть на такую работу было удачей.