Пожиратель сюжетов - стр. 7
– Не совсем так. Ты сам, твоё подсознание придают мне форму, которую ты и воспринимаешь. Проще говоря, ты видишь то, что сам ожидаешь увидеть. И моё отражение в зеркале ты тоже сможешь увидеть по той же причине, – с этими словами Муз направился к зеркалу и встал так, чтобы его молодой хозяин мог убедиться в сказанном. – А вот сам я для себя не отражусь никак. Не могу я сам себя воплотить в реальности.
В голове у Козорезова уже не так шумело, как час назад, однако воспринимать столь сложный теоретический материал ему всё ещё было трудновато. А если учесть, что точные науки типа физики с математикой никогда не были его сильной стороной, так и подавно. Из всего краткого экскурса в анатомию абстракций, он, в итоге, хорошо запомнил одно – этот пришелец выглядит так, как он сам того неосознанно хочет. Сей вывод совершенно неожиданно его здорово развеселил.
– Выходит, – рассмеялся Валера, – я представляю свою музу грязным оборванным греком с пригоршней серебряных драхм за пазухой!
Произнесённая вслух, эта мысль своей нелепостью ещё сильнее рассмешила его. Теперь он уже расхохотался в полный голос, невзирая на то, как в ответ больно застучали маленькие молоточки в висках. Как не крути, а с «бехеровкой» он вчера перестарался.
– Не ты, а твоё подсознание, – с обидой в голосе поправил несчастный Муз, чем только вызвал новый приступ хохота у своего автора.
– Прости, – сквозь приступы смеха, уже близкого к истерическому, выплёвывал слова Валера, – не могу… нет… ну ты даёшь! Я не той ориентации, чтобы фантазировать о полуголых немытых мужиках!
Как это бывает в подобных случаях, каждая следующая фраза лишь подливала масла в костёр, и приступ, едва начиная затухать, расходился с новой силой.
Между тем, Муз терпеливо ждал, стараясь не двигаться, дабы не создать ненароком «эффекта поднятого пальца», знакомого каждому с детства. Все помнят, как в определённой ситуации, достаточно показать палец уже уставшему хохотать приятелю, как он снова в изнеможении хватается за живот. Грек лишь с сочувствием поглядывал на раскрасневшегося хозяина и молчал.
Наконец Козорезов смог взять себя в руки и почти успокоился, хотя смешинки нет-нет, да и вылетали из его груди.
– Господи, меня чуть удар не хватил, – слегка отдышавшись, сообщил он.
– Это стало бы очень некстати, – согласился Муз.
– Нет, ну ты сам виноват, – вытирая шторой мокрое от пота лицо, пробормотал писатель, – такую чушь нёс. Если б твоя форма была плодом моего подсознания, то передо мной сейчас стояла бы сочная крутобёдрая блондинка с роскошной грудью! Пусть даже не самая сочная, пусть не блондинка, но уж точно не мужик.
– Начнём с того, что пол твоей музы не результат твоих сексуальных фантазий, – парировал гость, – твоё подсознание считает, что для работы тебе нужна не баба, а друг – советчик и соавтор. Ну и критик порой.
– И собутыльник, – усмехнулся Валера.
– Тут уж ты сам вполне справляешься.
Утвердительно кивнув, Козорезов снова принялся рассматривать своего новоиспечённого «друга» с учётом только что полученной от того информации.
– А друг и советник непременно должен быть грязным и оборванным? – поинтересовался он. – Неужто моё подсознание считает, что в соавторы мне годятся лишь бомжи и прочие обитатели городских свалок и привокзальных притонов? И почему тогда грек? От чего не какой-нибудь синюшный подвальный поросятка без имени?