Пожар на Хайгейт-райз - стр. 50
– Спасибо, миссис Колтер. Вы мне очень помогли.
– Не думаю, шоб уж оченно. Любой дурак мог бы рассказать вам то же самое, но ежели вам это пригодицца, я рада. Надеюсь, вы споймаете этого, хто это устроил. – Она тяжело засопела и снова отвернулась, чтобы помешать рагу. – Она такая была прекрасная женщина, я прям убиваюсь, как мне жалко, шо она померла – да еще так жутко!
– Я его поймаю, миссис Колтер, – сказал инспектор довольно беспечно, но потом, когда вышел из дома на тропинку и вдохнул холодного вечернего воздуху, пожалел, что не сдержался. Он не имел ни малейшего представления, кто это резал оконное стекло и лил керосин на портьеры, а потом поджигал их.
Утром Томас первым делом снова вернулся в Хайгейт, а по пути туда все крутил и вертел в уме все, что ему уже известно по этому делу. Он успел рассказать Шарлотте, что ему удалось узнать, в основном это были отрицательнее сведения. Она сама его об этом попросила. Ей стало интересно, чего Питт совсем не ожидал, потому что до сего времени дело не выделялось какой-то особой человеческой драмой; оно было не того типа, что обычно захватывали жену. Шарлотта не стала ничего ему объяснять, только сказала, что ей очень жалко погибшую женщину. Погибнуть таким образом – просто ужасно!
Томас уверил ее, что, по всей вероятности, Клеменси Шоу задохнулась в дыму задолго до того, как до нее добрался огонь. Возможно даже, что она вообще не успела проснуться.
Шарлотту это немного успокоило, и поскольку он уже сообщил ей, что прогресс в расследовании пока что минимальный, она не задавала больше вопросов, а вместо этого обратилась к своим домашним делам, засыпав Грейси залпом инструкций; та же стояла в дверях кухни с широко распахнутыми глазами и терялась в догадках, с чего бы это.
Питт остановил кеб возле дома Эймоса Линдси, расплатился и пошел к парадной двери. Ее опять открыл черноволосый лакей, и Томас спросил, можно ли ему побеседовать с доктором Шоу.
– Доктора Шоу нет, он на вызове, – ответил тот и после короткого колебания добавил: – Сэр.
– А мистер Линдси дома?
– Если вам угодно будет зайти, я осведомлюсь, примет ли он вас. – Лакей отступил в сторону. – Как мне сообщить ему, кто пришел с визитом?
Интересно, он что, и в самом деле не запомнил Питта? Или намеренно проявляет нечто вроде снисхождения?
– Инспектор Томас Питт, столичная полиция, – ответил Томас довольно ядовитым тоном.
– Да-да, конечно. – Лакей поклонился – едва заметно, только блик света, промелькнувший по его блестящей прилизанной голове, позволил это заметить. – Не угодно ли вам подождать здесь? Я сию минуту вернусь. – И не удосужившись посмотреть, принял ли Питт его приглашение, он быстро и почти бесшумно удалился в заднюю часть дома.
У Томаса появилась возможность обозреть все вокруг, рассмотреть весь холл с его жуткими и экзотическими предметами, этакой смесью произведений искусства и сувениров. Картин здесь не было, да и вообще ничего из европейского культурного наследия. Статуэтки были деревянные или из слоновой кости, чуждых очертаний; они выглядели неуместно в традиционном антураже обычной комнаты с ее деревянными панелями на стенах и квадратными окнами, пропускавшими сюда тусклый свет октябрьского утра. Эти копья должны были держать темнокожие руки, эти головные уборы должны были двигаться, а не торчать, пришпиленные неподвижно к традиционному английскому дубу. Питт обнаружил, что упорно размышляет о той невообразимо иной жизни, которую Эймос Линдси вел в странах, столь непохожих на что-либо вроде Хайгейта или на то, что могли себе представить его обитатели. Что он там видел, что делал? Кого там знал? Неужели то, что он там узнал, так повлияло на его политические взгляды, которые приводят в ужас мистера Паскоу?