Позднорожденные Том 3 - стр. 52
Сегодня утром Эльтан раскрыл шторы и жалюзи.
Кайрин в долине еще спал. Уже потухли ночные огни, но утро еще не вступило в права. День пошел на убыль, осень все явственнее ощущалась в воздухе.
Он посмотрел на город пару минут. Он ненавидел его всей душой. Язва на теле земли, скопище змей. Уродливый муравейник, ощетинившийся в небеса острыми клыками небоскребов, пожравший земную твердь бесконечными линиями метро. Гудящий и днем, и ночью, дымящий в небо трубами ТЭЦ и заводов, вечно пульсирующий как опухоль и расползающийся все дальше, и дальше, и дальше как едкая плесень.
Он помнил его другим: гордым и чистым, звенящим колоколами, с голубями в небе, усыпанным лепестками роз, по которым Сильвин, невеста короля ступила в город.
И пылающим, залитым кровью, заваленным трупами людей — он тоже его помнил.
Кто-то из них заронил яд в Кайрин. Сделал его таким: гадкой алчной червоточиной зла на теле планеты. Кто же повинен? Тот, кого он убил, или он сам, когда в роковую ночь отдал приказ жечь и убивать без пощады?
Эльтан запахнул шторы и пошел одеваться. Сегодня был важный день. Он собирался спасти Линара и проявить непокорность людям впервые со дня подписания Согласия о Землях.
Эльтан со стыдом понял, что боится. Три с лишним сотни лет он давил в себе гордость, приучал себя к покорности и терпел, терпел, терпел… Когда он подписал договор и впервые приехал в Кайрин, от каждого сказанному ему слова хотелось схватиться за меч. Они смели говорить с ним первые?! С ним, Кайранэ Сиршаллена! Плевать им было, желает ли он почтить их беседой или нет, желает ли отдавать свою кровь или нет. И он учил себя терпеть, гнуться под ударами до самой земли. Он говорил себе: я сгибаюсь, чтобы не сломаться. Чтобы однажды народ мог выпрямиться во весь рост и дать отпор.
Он много сделал для эльфов: познал экономику, технику, тайные механизмы людского мира. Он обеспечил эльфов деньгами, исподволь заставил людской мир с его фондовым рынком, прогрессом и технологиями работать на эльфов. Капиталы, принадлежащие ему и другим эльфам вращались в рынке снова и снова, и снова. Сотни лет.
Он ввел практику отправлять в мир людей шпионов, отрезать уши, скрывать их среди людей, изучать их быт, язык, устройство их мыслей. Некоторые из них погибли, кто-то с позором невыполненного долга вернулся в Сиршаллен и другие города. Кто-то преуспел.
Эльтан постоянно шел по лезвию ножа — убеждая людей в собственной слабости и эльфов в силе. Ни те ни другие не верили ему до конца. И он сам тоже, капля за каплей, потерял в себя веру.
Все это время он действовал словно вор — исподволь, осторожно, тайно, боясь озвучить свою ненависть к людям даже в ночной тишине, шепотом.
«Что если… я уже неспособен к борьбе? - спрашивал себя Кайранэ Сиршаллена. - Что если я уже стал рабом? Линар сделал то, что, наверное, мог сделать и я гораздо раньше. Но я не сделал этого. Почему? Согласие о землях сдерживало ? Нарушение священных законов? Или я просто трус?»
Эльтан посмотрел на себя в зеркало в ванной. Вдох расправил грудь. Он был как всегда силен телом. Его боевые навыки никуда не пропали, да и людское огнестрельное оружие он освоил в совершенстве. Но было ли этого достаточно? Он мог скрутить и убить Линара одной рукой, а может и без рук вовсе. Но Линар решился перевернуть мир, а он — нет.