Позднорожденные Том 3 - стр. 30
- В лесах нет миндально-фисташкового мороженого.
- Твоя привязанность к миру людей не делает тебе чести. -заметил Нилан.
- В глазах эльфов ничто не делает мне чести.
Они помолчали, Софи хотела было уже вернуться к себе, но тут Сцина заговорила. Голос ее смягчился, пропала едкость и горечь, даже напускная хрипотца. Софи не видела ее и в первую секунду подумала, что в комнате появился кто-то третий.
- Он грубее их мир. Такой… грязный, кровавый. Все пороки на виду, алчность, жадность, эгоизм — все живет рядом с добротой, самопожертвованием, честью… А мы делаем вид, что у нас нет пороков, но так ли это, Нилан? Мы с тобой знаем эту истину. И за это, именно за это нас отвергает наш народ. Мы словно бельмо… - она усмехнулась, и Софи подумала, что, наверное, она откидывает свою челку. - Бельмо, которое хочется забыть и снова притворяться идеальными. А я не хочу. Я не могла смириться с Согласием о землях, потому что ненавидела людей всей душой. И именно к ним меня выбросила моя дорога. А теперь… теперь мне нужно притворяться, что я все еще ненавижу их. Это ведь я, Сцина Макидарская, Непримиримая дочь… Господи и кто только придумывал нам всем эти прозвища?
- Макидарская волчица. - сказал Нилан, и Софи услышала улыбку в его тоне. - Клинок Севера…
- Да уж, звучно. Народ облил меня презрением, потому что я не хотела мира. Что сделают сейчас, когда я скажу, что не хочу войны?
- Боюсь, никому уже неинтересно твое мнение, кайране.
- А что он?
- Тебя все еще волнует позиция Эльтана?
- Я отдала ему службу…
- Ты просто в него влюбилась.
Сцина хмыкнула.
- Всякая дева хоть день своей жизни да была влюблена в Эльтана Сиршалленского. Я хоть имела смелость себе в этом признаться.
- Смелости тебе было не занимать.
- А тебе глупости.
- Я славен этим. У каждого свой талант.
- Какой у твоего брата?
Нилан на мгновение замешкался.
- Постоянство. - сказал он с горьким смешком.
- Да уж… Ты подло поступил, побратим. Ты знаешь об этом? - Нилан молчал. - Ты, конечно, не приносил вашему шахране клятв службы, но думаю он, как и его брат когда-то, вверил тебе свои чаяния. Доверился тебе. И как ты с ним обошелся?
- Когда спасем шахране, тогда и попрошу у него прощения.
Софи бесшумно сглотнула.
- А если ты не спасешь его, а лишь погубишь ту, что он велел защищать? Как ты намерен жить с этим, Нилан?
- Невыносимая жизнь - это проблема которую до смешного легко решить, дорогая.
Сцина хмыкнула.
- Ты не вырос, Нилан. Ничего не понял за эти триста лет. Все такой же...
- Зато я не размяк. - в голосе его зазвучала сталь.
- Как я? Смотри-ка, десятый мнит себя непримиримым воином.
- Раньше ты снимала им головы и смеялась. Шла в бой, распевая макидарские песни. Я помню утро Красного ручья…
- Все мы когда-то были яростными и бесстрашными, алчными до побед и крови. Такова уж эта болезнь — молодость.
- Значит, я все еще молод. - Софи услышала, как он поставил на стол кружку и тихо попятилась.
- Нелестное заявление для трехсотлетнего эльфа. Стареть боятся лишь те, кто не успел поумнеть, припоминаешь старые пословицы?
- Эльфы вечно болтают о вечности вместо того, чтобы заняться тем, что происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас, Сцина, мы переворачиваем мир. Тебя в такой момент заботит мой ум?
- Меня заботит твоя душа. Ты так и не понял, что не найдешь в мести того, что ищешь, брат. Даже смерть всех людей на свете не вынет заносу из твоей груди…