Поздний экспресс - стр. 6

Колька был его килограмм на десять тяжелее. Поэтому и пьян был, наверное, меньше. И секция греко-римской борьбы себя дала знать. И сил хватило. На то, чтобы схватить друга за шиворот, вырвав пару пуговиц на рубашке, потом перехватить поперек груди. И, на ухо, перекрикивая шум музыки:

- Ты куда?! Обалдел?!

Он его выволок потом на крыльцо, и они стояли и молча курили, стрельнув по сигарете у охранника, потому что так-то за ними не водилось подобной привычки.

Вик тогда решил, что просто пьян, как последняя скотина. Колька с ним согласился. Но протрезветь у Виктора так и не получилось.

Он стал для нее всем. Лучшим другом, который и компьютер мог починить, и после вечеринки встретить, и в клуб в последний момент, когда срываются все варианты, можно с собой взять. И поговорить о разном, и кино иногда посмотреть, и… Да что там говорить, она даже к походам по магазинам пыталась его привлекать. Поначалу он соглашался на все, лишь бы быть с ней. Пока не понял, что происходит, да поздно уже было. Он стал для нее нужным, необходимым. Он стал значить для нее очень много, сделался важной частью ее жизни. Но он так и не стал для нее тем, кем стала она для него.

Как его только Колька ни обзывал: «Паж», «Раб», «Карманная собачка». Прав Самойлов был, но Вик уже увяз. Старался сохранять хоть какое-то подобие гордости, но, если вдруг долго не видел ее… то соглашался потом на любой повод для встречи, какой угодно, и терпел. Несмотря на то, что давно уже оглушающе отчетливо понял – он для нее так и остался смешным маленьким очкариком со скрипкой, другом ее детства.

___________

Квартира встретила ее упоительным запахом, который Надя не смогла сразу опознать. Да и какая разница, это все равно что-то вкусненькое. Как же хорошо, когда папа дома!

А папа дома, и, что самое замечательное, на кухне! Надя подкралась потихоньку, обняла отца сзади, уткнувшись носом между лопаток.

- Которое из чад домой пришло? – отец похлопал ее по руке.

- Привет, пап.

- А, это старший бедовый ребенок. Голодная?

- Конечно! И что это я бедовый ребенок? – Надя отпустила отца и сунула нос в кастрюлю. – О, драники!

- Не драники, а колдуны. Картошка, мясо, сметана. Очень калорийно…

- И очень вкусно! – закончила за отца Надя. – Я буду. Ой, а тут вот у тебя негритятки такие…

- Первая порция пригорела немножко. Не трогай их, Тихомиров вечером обещал заскочить, ему и скормим.

- Дядя Дима придет? О, отлично! – Надя положила себе на тарелку парочку «колдунов», щедро полила соусом, подумала и добавила еще один.

- Надежда! Не вздумай троллить Тихомирова!

- А я что? – в мастерстве делания больших невинных глаз Надюше Соловьевой не было равных. – Он же ооооочень… - тут Надя закатила очи к потолку, - известный юрист. У кого спрашивать, как не у него?

- Надя! Ну, он же в семейном праве ни бум-бум!

- И что? - пожала плечами дочь, вытягивая свои идеальные ножки. Будь она выше ростом, они перегородили половину кухни, но и так отцу пришлось перешагивать. – Он же юрист – международник? Должен соответствовать…

Соловьев буркнул что-то под нос про характер старшей дочери. Надя лишь хмыкнула.

- Пока все лишь подтверждает, что МГИМО круче МГУ в плане подготовки юристов!

- Я с тобой за твой МГИМО точно спорить не буду, - отец поднимает руки, признавая капитуляцию. - Наелась? Чай будешь?