Поющие в интернете (сборник) - стр. 5
Что же касается грядущих проектов Андрея, то о них он предпочитает не распространяться, поскольку каждый из них находится в антагонистических отношениях с рядом статей уголовного кодекса. И предварительная огласка грандиозных планов может сорвать их реализацию за счет активного противодействия правоохранительных органов.
Четыре бессмертных отца царя Эдипа
«Твари, подъем!» – этот дикий отцовский крик посреди ночи сохранился в сознании Сергея как первое детское воспоминание. Да иного и быть не могло, потому что такой полууставной командой отец, скончавшийся десять лет назад от алкоголизма, поднимал свое семейство регулярно. То есть с той же самой частотой, с какой напивался до бесчувствия. А напивался он не реже четырех раз в неделю, благо этому не препятствовала жизнь в богом заброшенном гарнизоне и служба в оставленном высшим командованием на произвол судьбы батальоне внутренних войск.
«Твари, подъем!» – и в ночной квартире стремительно пробуждалась неестественно бурная жизнь. Старшие братья пытались спрятаться от грозных отцовских сапог то под кроватью, то под столом, то в гулком барачном коридоре. Мать, прикрывая собой младшенького Сереженьку, металась по постылому жилью дурной растрепанной птицей, издающей то всхлипывания, то гортанные звуки. Что приводило отца, которого от пьянства могла частично отвлечь лишь утиная охота, в еще большее неистовство.
Бог миловал, Сергей не нажил естественного в данной ситуации заикания. Чему, несомненно, способствовала пробудившаяся в очень раннем возрасте яростная злоба к обидчикам, среди коих первое место занимал, естественно, родной отец. Однако энуреза избежать не удалось. Более того, он преследовал мальчика не только в детстве, но и перекочевал во взрослую жизнь. Это было обидно, но при наличии большого количества денег и немых слуг, не вызывало никаких проблем.
Сергей, которого природа, вопреки пьяному зачатию, а может быть, и благодаря ему, щедро наградила нечеловеческой способностью адаптироваться к любым формам жизни, уже в пятнадцать лет начал делать комсомольскую карьеру. Потому что это был единственный способ побега из кошмара богом забытого гарнизона. Не сомнительные компании с портвейном и острыми выкидными ножами стали его повседневностью, а пламенные общие собрания и заседания бюро школы, где не по годам смышленый юноша жег сердца однокашников пламенными речами о самом главном, придумывал эффектные мероприятия по повышению идеологической грамотности и борьбе с любыми проявлениями чуждых веяний, зорко следил за отчетностью и собираемостью взносов.
В шестнадцать он был уже первым секретарем комсомольского бюро школы, с семнадцати до восемнадцати руководил комсомольской ячейкой фабрики по производству бензиновых паяльных ламп, с восемнадцати до двадцати внедрялся в армии в ряды компартии. А затем, после демобилизации, не тратя время на поездку в ненавистный родной городишко, сразу же обосновался в горкоме ВЛКСМ областного города в качестве инструктора по идеологии с параллельной заочной учебой в высшей партшколе.
Через три года наступило горячее время перестройки. Будучи уже третьим секретарем, Сергей, никогда не бывший догматиком, прекрасно сориентировался в новой исторической ситуации, которая вместо административного господства над народными массами сулила финансовое могущество. И бывший пастырь советской молодежи вместе с тысячами своих коллег встал в новую колею, из которой выпихнуть человека, осознавшего свою новую избранность, могли лишь исключительные обстоятельства.