Поющие револьверы - стр. 21
Он сел, чтобы спокойно подумать.
Если всадник приезжал сюда с определенной целью – а кто поскачет по одному и тому же маршруту в сумерках с полдюжины раз без особой на то необходимости? – тогда становится ясно, что цель – это не сам холм, а что-то за ним. А что бы это могло быть?
За холмом лежала небольшая долина, в центре ее поднимался высокий дом Ди, чья крыша возвышалась над самыми высокими из окружавших его деревьев, но близлежащие постройки были лишь едва различимы. Слева, змеясь, протекал ручей, берега которого густо заросли деревьями. Что касается самой долины, ее перегородили на отдельные участки, на плодородность которых указывали кустарник и трава, вытянувшиеся рядом с оградами – там, где не доставал нож плуга.
Райннон не мог представить себе более мирной и невинной картины.
И все же что-то тут не так!
Он снова начал осматривать землю перед холмом в поисках следов – на сей раз не лошади, а человека, пусть даже самых незаметных. Но и опять ему не повезло!
Он вернулся к противоположному склону холма и продолжил поиски в кустах, пока в маленькой кучке облетевших листьев не увидел что-то белое, и вытащил носовой платок.
Не слишком богатый трофей, но интересный для Райннона по нескольким причинам. Во-первых, он был сделан из тончайшего, прозрачного хлопка. Во-вторых, до смешного мал. В-третьих, по краям обшит канвой.
Ни один мужчина с начала времен никогда не носил такой платок. Ни одна женщина с Запада носить такой не станет, если только не возьмет с собой на вечеринку. Но эта вещь принадлежала к числу тех, которые обеспеченные женщины носят в ручке, держа тоненькими пальчиками, – прямой символ и симптом беззаботной жизни.
Более того, на платке имелась вышитая монограмма, и, несмотря на ее затейливость и малопонятность, Райннон прочел: «НМ».
Он тихо, с удовольствием засмеялся. Затем аккуратно спрятал платок обратно в листья и вернулся к работе, словно никогда не знал, что такое усталость.
Стало быть, через поля с безрассудной неосмотрительностью каждый день скачет женщина, – с большой неосмотрительностью, если только под ней не самая лучшая лошадь, какую можно себе представить. И все же это отчаянная женщина, потому что даже самая хорошая лошадь может совершить ошибку в прыжке при меркнущем свете дня.
Безрассудная, значит, молодая. Отчаянная, определенно, по той или иной причине.
По дороге на ферму он пошел по обратному следу. Но не получил больше никакой дополнительной информации. Примерно в двухстах ярдах выше его дома след выходил на дорогу и там терялся.
Райннон вернулся к работе. После полудня они с Ричардсом, стоя друг против друга, готовили основание стога, и он вдруг обратил внимание, что работник в изумлении уставился на него; и только тогда до Эннена дошло, что он, Райннон, беглый преступник, работая, громко поет.
Это его огорчило. Для него так много значила его спокойная, домашняя жизнь, что даже намек на несчастье выбил его из колеи.
Этот случай заставил огромного, сильного Райннона дрожать от страха, худшего из страхов – страха за себя! Прежде он думал, что, пока мог избегать закона, будет жить счастливо, но теперь осознал, что ошибался. Он понял, глядя в прошлое и будущее, что не способен полностью насладиться своей новой жизнью. В тот момент, когда он сделал ферму процветающей, она ему уже наполовину надоела!