Поймать балерину - стр. 22
Он был так близок… Так близок, черт возьми!!!
У него было все!!! Все, что ему надо!
А теперь… Теперь ничего не интересно.
Ни успехи в делах, ни переход в новую , благополучную и легальную жизнь… Ничего не нужно.
Без нее.
Его бабочка где-то там летает… Радует кого-то взмахом своих крыльев.
А его бросила, как ненужный кокон. Вырвалась.
Среди ночи Даниэль почувствовал, что задыхается. Даже не так. Будто он под толщей воды и идет стремительно на дно.
Однажды , в далеком детстве, он тонул и помнил, как это происходит.
Как удаляется от тебя солнце, и ты какое-то время удивленно смотришь на него сквозь слои воды.
Как спирает грудь от невозможности сделать вдох.
Как темнеет в глазах…
И сердце заходится диким стуком, словно пытаясь восполнить потерю воздуха.
Он проснулся, рывком сел на кровати и долгие минуты не мог нормально вздохнуть. Будто побывал под водой сейчас.
В груди болело, сердце стучало дико и беспорядочно.
И в глазах было темно.
Он долго не мог зажечь спичку, руки дрожали, долго не мог сделать первый вдох.
Минуты шли, но спокойствия после дикого дурного сна не наступало.
В итоге он сбежал вниз, в кабинет, и , включив свет, принялся занимать себя делами. Опять изучать документы из банка, решать, как поступить с оставшимися партнерами, чтоб выкупить их несущественные, но все же имеющиеся доли… Прикидывал, с кем можно будет связаться в Новом Свете. Там он никого не знал, ехал наобум, но не сомневался, что нужные знакомства заведет быстро…
В общем, делал все, чтоб забыть про то дикое тревожное ощущение внутри, так и не дававшее ему покоя.
А утром Мартин, мрачный, как туча, принес свежие газеты.
На первой полосе сообщалось, что непотопляемый «Титаник» затонул.
Затерянные в волнах
– И вот что я скажу вам, милочка, – тихо бормотала рыжеволосая Мадлен, – мужчины любят ласку. Понимаете? Ласку. Иногда надо себя смирить, немного потерпеть… Такая уж наша женская судьба. Вот месье Борчик, бывало, выпьет вечерком кружку-другую пива и начинает меня по дому гонять… Все ему кажется, что я то с почтальоном перемигиваюсь, то с садовником слишком долго говорю… Ревнивый такой он у меня… Был…
Мадлен неожиданно прижала руку к губам и завыла, глухо и протяжно. Я тут же обняла ее, прижалась всем телом, стараясь утешить, как до этого она меня все страшные часы, когда стало понятно, что наша лодка оторвалась от других и затерялась в волнах.
– Боже мой, Боже мой… Как же я без него? – Мадлен стискивала то мою руку, то свой спасательный жилет, плакала, судя по всему, впадая в истерику.
Я ничем не могла помочь.
Вообще, удивительно, что она так долго продержалась. Ее муж, высокий, тучный мужчина, с красным лицом любителя выпить, утонул прямо у нас на глазах.
Стоя в лодке, он пошатнулся и выпал за борт, нелепо взмахнув руками.
Без звука.
И так же, беззвучно, камнем пошел на дно.
Его и не спасали.
В нашей лодке не было матросов, да и мужчин всего несколько человек. Остальные – женщины и дети.
Все испуганные, дрожащие от холода и страха.
А за бортом плескалась темная жуткая ледяная вода.
Я оставила попытки успокоить вдову Борчек и устало откинулась на деревянную обшивку лодки.
Закрыла глаза, заново переживая кошмар этой ночи и грустно усмехаясь своей наивной вере в то, что жизнь моя поменялась к лучшему.
Нет, она просто готовила удар. Очередной.