Пойди туда, не знаю куда. Книга 4. Сват Наум - стр. 36

– Да вон мой молодой стрелец почуял чего-то… Мы и решили прогуляться тебе навстречу! Вишь, как вовремя.

Стрельцы поздоровались с ним и Федотом, поблагодарили их за помощь и принялись усаживать тело возницы в возок.

– Придется тебе, Артамон Серегеич, с трупом дальше ехать в возке-то… Я на козлы сяду, – сказал один из них.

– Садись. А я на твоем коне вперед поскакал. Догоняйте, – и повернулся к Федоту. – Так это ты стрелял? Хороший выстрел. Мне показалось, ты на ходу стрелял. Мушкет голландский. Вроде, у тебя такой был? – повернулся он к полусотнику.

– Мой и есть. С ходу, с ходу стрелял! Да ты погоди, Артамон Сергеич, это еще что за выстрел. Вот приедем, мы тебе покажем, что этот парнюга вытворяет.

– А тебя как зовут-то? – повернулся полковник к Федоту.

Федот до этого спокойно разглядывал полковника, его сухощавое лицо с острым носом с горбинкой и его странную одежду. Но под прямым взглядом пронзительных, умных глаз смутился и потупился:

– Федотом теперь…

– А что, раньше иначе звали?

– Раньше звали дураком.

– Что, правда, что ли? – удивленно повернулся полковник к полусотнику.

– Ну, есть маненько у парня, – покивал полусотник. – Простой он. Птицы его любят. Собачка, вон, не отстает, – показал он на возвращающуюся из леса Белку. – Стрелок от бога. Чутье у него. Поехали, Артамон Сергеич, я тебе по дороге кое-какие мысли расскажу…

И пока они ехали до заставы, рассказывал все, что знал про Федота, и про то, что, если он так с птицей хорошо знается, не попробовать ли его в сокольники… Полковник был сметлив, разжевывать ему такие намеки не требовалось – любимое развлечение царя было соколиной охотой. И если подарить ему хорошего сокола, можно рассчитывать на благодарность, а если хорошего сокольника, то и на большее…

– Ну, Венедих, порадовал ты меня сегодня дважды, – засмеялся полковник, качая головой. – Чутьем своим порадовал. И теперь вот радуешь. Если все получится, быть тебе сотником у Трубы.

– Артамон Сергеич, да я для вас…

– Погоди благодарить, назначу сотником, придется со мной в Смоленск ехать. Новобранцев поведешь. Государь хочет летом Львов брать, Вильно…

– Да охотно! Во главе-то сотни! Всех ляхов порубаем!

– Не хвались, пока не порубал. Война – дело страшное. Ты еще своих парней в клочья порванных не хоронил… – глухо произнес полковник, а потом сменил разговор. – Покажешь мне сегодня, как у тебя хозяйство ведется. Много ли мастеров насобирал, что с торговлей. И ты мне должен был каменщиков найти, чтобы строиться в Лухе.

– Собрал, собрал! Артель готова. И с торговлей, я тебе скажу, Артамон Сергеич, благодаря этому парню, все офеньские поезда теперь через мою заставу идут. А с ними до Кавказа и до Урала торговать можно. Да они в обход войны до венгров и до немцев добираются. Немалые дела можно делать!

– А он-то здесь причем?

– А вот увидишь. Сегодня отдохнешь, в баньку сходим, а завтра офени приезжают позабавиться. Там и посмотришь.

– Не хотел я задерживаться. Государь ждет, в Смоленск возвращаться собрался. Хочу обороткой смотаться через Шую до Луха, показать строителю, где строить, договориться с властями на месте о помощи, да и обратно. Полк в Смоленске бросать нельзя…

– Один день ничего не решит. А осмотреть наше хозяйство надо. Да и стрельбища устроим при свете, сегодня уже поздновато окажется. И борьбу посмотришь. С офеньскими старшинами познакомлю. А это, считай, возможность свободных денег, если на что срочно вложить потребуется…