Пойдем со мной. Жизнь в рассказах, или Истории о жизни - стр. 17
Родители задерживались. Уже час прошел. Настя разогрела макароны с котлетами, поели перед телевизором. Где же они? Может, машина в дороге сломалась? А может, попали в аварию? А что, если Настя никогда больше не увидит маму и папу? И останутся они одни с братом в целом мире? И маминого взгляда, такого влюбленно-нежного, иногда смотрящего на Настю настолько глубоко, как может смотреть только мама… И папиной надежности, того чувства защищенности и спокойствия, когда как за каменной стеной и ничего не страшно, ведь папа все может, все преодолеет для них… Что, если этого никогда больше не будет?! Мама и папа – они же как щит. Щит, с любовью защищающий и оберегающий их от реального и жестокого мира. Они так стараются, чтобы им с братом было хорошо! Да, журят ее, бывает, ругают, но не так уж и часто, а чтоб били, так это в редких случаях. Просто Насте слишком обидно, и она себя накручивает. Настя вновь прильнула к окну и изо всех сил прислушалась. Ни одной машины. Тишина. Только снег кружится. Боже мой! А вдруг они там, на какой-нибудь обочине, уже мертвы! Разбились! Ведь непогода… Настя заплакала, слезы сыпались градом, слишком много их накопилось, не остановить.
– Настя, не плачь…
Егор дотронулся до ее колена и погладил. Настя вздрогнула от неожиданности.
– Не плачь, я не расскажу маме, что ты меня била… И мусор я уберу, только не плачь.
Настя заревела навзрыд. Бедный Егор! Он не понимает, что мамы может уже и не быть! А еще такой маленький, глупый!
Егор взял веник и неуклюже собрал в кучку раскиданный мусор, который так никто и не убрал. Сгреб его кое-как на совок, выбросил и вернулся на диван. Настя утерлась, села с ним рядом и обняла. Вдруг Егор тоже заплакал, словно почувствовал ее состояние.
– Где мама? Я к маме хочу, – проскулил мальчик.
Прошло еще полчаса. Родителей все нет.
– А давай на улицу выйдем и снеговика слепим? Посмотри, сколько снега нападало!
Егорка кивнул, и они оделись. Вместе кое-как слепили снежную бабу. Снег склеивался плохо, но что-то вышло. Рядом крутился песик Рекс, прыгая и пытаясь поставить на них передние лапы. Потом вышли за калитку. С неба падали редкие снежинки, и кругом было белым-бело, и пыхтели по деревне печные трубы, и дым от них не доходил до холодных звезд, рассеивался в ночи. И никого. Никого. Только одни они. Настя стряхнула с курточки Егора снег.
– Егорка, если что, я тебя не брошу…
Но мальчик ее не понял. Он вдруг весь напрягся.
– Мама едет!
– Где?! Не слышно ничего!
– Едет! Слушай!
Настя освободила уши от шапки. И правда, время от времени словно рычал вдалеке мотор.
– Да не они это…
Оба стояли, как вкопанные. Звук приближался. Вот уже и свет фар замелькал по дальней улице. Рекс возбужденно залаял.
– Мама! Мама! – запрыгал Егор.
У Насти отлегло от сердца. Она узнала звук… И бросилась открывать ворота. Сразу такая радость! Все хорошо!
– Мама, ну что же вы так долго! – сияла Настя, принимая от мамы тяжелую сумку с продуктами.
– Нет, Настюш, вот этот пакет возьми, он полегче, – сказала румяная мама.
Полная и улыбающаяся, она вылезла из машины. На ней тут же повис Егор.
– Чего так поздно гуляете?
– Вас ждали. Где вы были, я испугалась!
– В строительный заезжали. Иди, посмотри в багажник, – сказал папа, открывая задние двери.
– Что это? – не поняла Настя. Какие-то рулоны обоев, доски, краски…