Поворот винта - стр. 10

– Дурного? Мне она не говорила.

Я усомнилась в правдивости ее слов, но промолчала.

– А она была заботливой, добросовестной?

Миссис Гроуз явно старалась не покривить душой.

– Ну, в общем да.

– Но не во всем?

Она снова замялась.

– Знаете, мисс, ее уже нет в живых, а мне не хотелось бы ворошить прошлое.

– Понимаю вас, – поспешно откликнулась я. Но, подумав, решила, что это не мешает мне продолжить расспросы. – Бедняжка умерла в этом доме?

– Нет, она уехала.

Не знаю почему, но краткий ответ миссис Гроуз показался мне двусмысленным.

– Как, уехала умирать?

Миссис Гроуз смотрела в окно, но я вправе была знать, что ждет молоденьких девушек, которых нанимают на работу в усадьбу Блай!

– Вы хотите сказать, она заболела и уехала домой?

– Нет, она не болела, когда жила здесь, по крайней мере, я ничего такого не замечала. В конце года уехала домой, говорила, что ей надо немного отдохнуть, и правда, давно пора было, столько времени здесь проработала. У нас тогда служила одна молодая женщина – сначала в няньках ходила, а потом так и осталась здесь, – славная, смышленая женщина, вот ее на время и приставили к детям. Но гувернантки мы обратно не дождались. Думали, вот-вот вернется, и вдруг хозяин объявил мне, что она умерла.

Выслушав миссис Гроуз, я задумалась.

– Но от чего?

– Этого он мне не сказал! Простите, мисс, – взмолилась миссис Гроуз, – у меня дел по горло.

К счастью, внезапный уход миссис Гроуз, вопреки моим вполне понятным опасениям, не был вызван обидой, которая могла бы повредить нашей все более крепнувшей приязни. После того как я привезла домой маленького Майлса, мы особенно сблизились, чему немало способствовало чувство изумленной растерянности, которое я испытывала по возвращении и которое не собиралась скрывать: отныне я без колебаний готова была признать, что только бессердечное чудовище могло выгнать такого ребенка из школы. Немного опоздав к прибытию дилижанса, я увидела Майлса перед входом в гостиницу – он задумчиво смотрел по сторонам. С первого же мгновения мальчик предстал мне в поразительной слитности своего внешнего облика и души, в том же лучистом ореоле свежести и благодатной чистоты, что и его сестра в первую минуту моего с ней знакомства. Майлс был на диво красив, и невозможно было не согласиться с миссис Гроуз: при виде его вас захлестывало одно-единственное чувство – горячая нежность. Он сразу покорил мое сердце какой-то неземной безмятежностью, разлитой во всех его чертах, – никогда больше не доводилось мне видеть такие просветленные детские лица. А как описать его взгляд, взгляд ребенка, которому одна лишь любовь ведома в этом мире? Немыслимо было даже представить клеймо зла на этом ясном, невинном челе. Когда мы подъехали к усадьбе, я совершенно терялась в догадках, а минутами просто кипела от негодования, вспоминая содержание возмутительного письма, запертого в ящике моего стола. Едва мне удалось остаться с миссис Гроуз наедине, я напрямик заявила ей, что все это полнейший вздор. Она с полуслова поняла меня:

– Значит, по-вашему, его зря винят…

– Совершенно зря! Дорогая моя, вы только посмотрите на этого ребенка.

Миссис Гроуз лишь улыбнулась в ответ – она и без меня знала, до чего он хорош.

– Ах, мисс, я сама никак им не налюбуюсь. А что вы думаете написать? – тут же спросила она.