Поворот дороги - стр. 15

Молодые люди сами принимали решения. Бетани, конечно, выдвигала свои идеи, но это, в конце концов, была их свадьба, поэтому она старалась советовать, но не контролировать.

– Расходы на свадебные торжества нынче велики, – заметил Грант.

– Верно. – Бетани знала людей, траты которых достигали тридцати тысяч долларов.

– Я бы хотел оказать детям финансовую помощь. – Он положил руки на стол.

Бетани сделала еще глоток «Маргариты».

– Это очень мило с твоей стороны, Грант, но тебе следует предлагать деньги не мне, а Эндрю и Кортни.

– Я просто хотел, чтобы ты знала.

– По отношению к детям ты всегда проявлял щедрость, – ответила она, про себя подумав, что подобное заявление несколько преувеличенно, но в общем недалеко от истины.

– Я почти потерял их, – пробормотал Грант, рассматривая свои руки. – Понимаешь, я не был уверен, что это правильно – сказать Эндрю, что я хочу дать ему денег на свадьбу. Подумал, что будет лучше, если эта идея станет исходить от тебя.

Бетани ждала, пока бывший муж посмотрит ей прямо в глаза.

– Нет, ты сам должен предложить Эндрю, – твердо произнесла она. – Он любит тебя, Грант. Ты же его отец.

Грант склонил голову, выражая таким образом согласие или, возможно, пытаясь уйти от ответа.

– Именно по этой причине ты пригласил меня на ужин? – прямо спросила Бетани, рассудив, что, узнав ответ на этот вопрос, сбережет много нервных клеток.

Некоторое время он хранил молчание.

– Есть и еще кое-что, что мне хотелось бы обсудить, – произнес Грант чуть слышно, так что Бетани пришлось напрягать слух в грохоте мексиканской музыки.

– Что же это?

– На свадьбе… как ты думаешь… – Он замялся. – Не станешь ли ты возражать, если в церкви мы будем сидеть рядом? Как родители Эндрю?

– Сидеть рядом? – переспросила Бетани, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

– Большинство разведенных пар так не поступают.

– Верно.

– Перед гостями и, что еще более важно, нашими семьями и детьми мне бы хотелось показать, что мы единый фронт.

Бетани подавила гримасу отвращения. Когда он бросил ее и детей, то его вовсе не заботил пресловутый «единый фронт». Она поразилась еще и тому, что забыть оказалось намного труднее, чем она предполагала. Ее шокировала легкость, с которой гнев на бывшего мужа снова вырвался на свободу, хотя ей казалось, что он остался в прошлом.

– Это вовсе не будет неуместным, если ты об этом, – убеждал Грант. – Ты не вышла замуж второй раз, а я снова свободен. Не будет ли странно, если мы сядем порознь?

– Верно, сейчас ты свободен, но так было не всегда, – едко заметила она.

Грант напрягся:

– Я прошу тебя лишь об одном – подумать над такой возможностью. Мы действительно могли бы сидеть вместе, а потом стоять со стороны родственников жениха. Если ты согласишься, я буду очень рад, если же нет… – Он глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться. – Ну а если нет – я пойму. Я пытаюсь сказать лишь то, что приму любое твое решение.

Бетани не смогла удержаться от язвительного замечания:

– Иными словами, хочешь показать всем, что ты прощен? Что мы по-прежнему друзья? Мысль, конечно, благородная, хотя не думаю, что она несет в себе хоть крупицу здравого смысла.

Грант принялся рассматривать свой бокал:

– Знаю, что ты никогда не сможешь до конца простить меня.

Его слова устыдили Бетани. Она тяжело вздохнула.