Повести и Новеллы - стр. 29
В поисках утраченного…
После вылета Лары я тоже не осталась в Москве, а вернулась на нашу с ней родину, в Северную Осетию – Аланию. В южной части, за Большим Кавказским хребтом, началось новое испытание кровью во имя независимости.
И опять все мы с болью смотрели в сторону гор и круглосуточную программу московских телевизионных «Вестей» о разрушениях Цхинвала, страданиях и смертях.
Мой дальний родственник, пережив нечто невероятное, стал окончательно седым. Весь цхинвальский городской район, прозванный Шанхаем, был уже разрушен до основания, оставался целым только один дом, где внутри стоял он, хозяин дома, и смотрел, как солдаты грузинского президента Саакашвили наводят на него орудие. Через мгновение всё будет кончено.
Он закрыл глаза, ибо уже ничего нельзя было сделать, он был как капитан корабля, только вместо затопления его корабля – всепожирающий огонь обрушит дом, придавит хозяина тяжестью своих стен, балок, крыши.
И даже выбежать из дома не было ни времени, ни смысла. Единственно, о чём он успел подумать, – хорошо, что за день до этой войны отправил дочь с тремя маленькими внуками к нам на север, во Владикавказ. И всё!
Но через бесконечное мгновение убийственной тишины Иван Николаевич не выдержал, открыл глаза и увидел потрясающую картину.
Он говорил потом, когда уже мог смеяться, что из своего чудом уцелевшего дома наблюдал, как грузинские «НАТО-швили» удирали, бросая танки и даже личное оружие, потому что уже «шли русские».
И что в тот момент он наблюдал позор одновременно двух государств – Грузии и США.
В тысячный раз каждый из нас задавал себе вопрос – куда ушло то время, когда мы все любили друг друга, и неужели так быстро становятся другими?!
Неужели то, о чём спросил себя не в нашей эре Периандр, правитель Коринфа: «Что причина всего?», и сам же ответил: «Время!», именно оно разбросало нас и погребло всё лучшее, что было в нас?!
Югославия была моей первой зарубежной страной. Но прежде трое бдительных стариков из парткома снимали интеллектуальный допрос о последнем короле Сербии.
Я понятия не имела, мы все в СССР знали про Броз Тито, что в соцлагере он сам по себе, что умел выбрать золотую середину, никого не держал в железной клетке, заключил со всеми странами договоры, и югославы были значительно благополучнее нас. На зарплату они могли одеваться, покупать мебель, автомобили, и когда не хватало денег в стране, ездили на заработки по всему миру.
А наши люди на всей шестой части планетарной суши запускали первые в истории космические ракеты и едва дотягивали от получки до получки, брали в долг друг у друга, играли на работе в «чёрные кассы», куда сразу после зарплаты вкладывались, чтобы к концу месяца взять их на еду.
И потому в Югославию нас выпускали так же неохотно, как в капиталистические страны, чтобы не сравнивали…
То есть, если ты ещё нигде не был, в Югославию тебе не попасть, пока не съездишь всё равно куда: на золотые пески Болгарии, в Чехословакию, Венгрию, Румынию, ГДР.
Старики простили мне незнание – слишком невинный вид – и выпустили.
Я и диссиденткой не была, мне не довелось знать настоящих из них, а те, кого видела, были не чище карьерных комсомольцев, только смотрели в разные стороны.
В Далмации я впервые увидела Европу, и даже не современную, а в ретроспективе – с узкими старинными улочками римскую провинцию императора Диоклетиана, исчезнувшую Византию, коралловые острова в лазурном море.