Повести и Новеллы - стр. 17

Хитрый путь был открыт накануне вечером, когда певец после долгих стараний нашёл, наконец, способ примкнуть к группе, вылетающей по горящим путёвкам рано утром из московского аэропорта Домодедово на юг Хорватии – в Пулу и Пореч.

Теперь он рыскал по Пуле, чтобы найти путь в Словению, и ему подсказали, что надо перебраться в Загорье, где всего в километре находится граница со Словенией.

В кафе за столиком он попросил у мужчины, явно хорвата, зажигалку для сигареты – на самом деле, чтобы завязать разговор.

Ему повезло, это был Штефан, который зашёл выпить кофе и рюмочку векии[1].

– Будем же честны, граждане славяне и итальянцы, – громко произнесла удивительно красивая, светловолосая, идеального сложения девушка возле бывшего римского форума, ровесника христовой эры.

– А ведь если задуматься о том, что храм императора Августа использовали во времена социализма как зернохранилище, то разве в этом было больше кощунства, чем попасть в него авиабомбой от англо-американских союзников во Вторую мировую войну?! – вещала она, как экскурсовод, приставучему парню неславянской внешности, причём, на русском языке.

Шедшая впереди женщина с двухлетней девочкой удивлённо обернулась и засмеялась. Так они тогда и познакомились – Лара и Лена.

Вместе они прошлись по центральной площади Гардини, при этом к ним несколько раз приставали местные «чайки» – профессиональные ухажёры по всему побережью Адриатики в Далмации, и девушкам пришлось заинтересоваться выставкой «Разведение олив и виноградарство в античную эпоху», сделав вид, что сейчас же спустятся в выставочный полуподвал.

На самом деле они нырнули в крошечное кафе у старой ратуши, заказали себе по чашечке кофе, а малышке – взбитые сливки. Кто-то опять попытался пристать, но они дружно, по-русски, отмели его.

– Что ты здесь делаешь, Лара?

– Еду в Нидерланды, меня везёт мой дальний родственник.

– В Нидерланды? – заинтересовалась Лена.

И Лара рассказала свою короткую историю Лене, русской девушке из Сибири.

Штефан через небольшой промежуток времени тоже знал историю будущих бельгийских иммигрантов, ещё не видя Лары, не подозревая, что она вырвалась побродить по городу, чтобы прийти в себя от грубости и хамства певца, становившегося всё более труднопереносимым с тех пор, как они покинули Беслан.

Поздно вечером он привёз их в Вараждин, где ни в одной гостинице мест не нашлось от июльского наплыва туристов.

Массагетская царевна мгновенно приникла к душе Штефана. Едва только он взял её, как котёнка, на руки, чтобы отнести в свою машину, она крепко прижалась к нему своим крошечным телом, обвив ручками шею, чего никогда не делала с певцом.

Мать Штефана была известна сельчанам как самая добрая и сердечная женщина, особенно с детьми. Тогда ещё Цветлин был густо населён, детей было много, и все любили тётю Минкицу. Она собирала целебные травы и цветы, как древняя ведунья, и возила их на продажу в Словению. Стараясь прокормить двоих детей после смерти мужа, она продавала также разные деревянные поделки: ложки, лопаточки, половники.

Возвращалась Минкица всегда с полной торбицей за спиной, и дети Цветлина ждали её с нетерпением, стараясь помочь, а по дороге жевали розданные им гостинцы. Многие, кто был ещё беднее, находили еду и приют в этом доме.