Повесть о Средиводье - стр. 2

Я в ответ пожимал плечами, но довольно улыбался.

– Напрасно ухмыляешься! Твоей картой пользоваться нельзя.

– Почему?!

– Ну, как ты поплывёшь, вернее я к острову Большому? Про короба1 забыл? Если даже один будет уходить в сторону горизонта и его ветрило2 сливаться с белёсым небом, то с другой стороны в это время станет приближаться ещё один сторожевик. Ты, что забыл, что каждый короб снуёт туда-сюда в пределах видимости и на любом участке границы один из сторожевиков заметит обязательно тех, кто попробует выйди за пределы Троеуделья!

– Так, что карта не пригодится? – озадаченно промолвил я.

– Откуда мне знать!.. Признаюсь, Дику, мне тоже любопытно глазеть на карту. Об островах, что на ней слыхал каждый и известно приблизительное направление, а где они находятся знают только ушкуйники, как до них добраться известно только предводителям ватаг, да правителям. Слушай, Дику, а не опасно ли держать у себя такую карту? Если её не показывают народу, то выходит, что запрет для нас. Только не объявлен он, да правители, видно, и не думали, что кому-нибудь взбредёт в голову искать карту.

– Я не искал!.. но я у тебя никогда не спрашивал, а себе раньше задавал вопрос много раз, почему всё Средиводье для нас недоступно?

– Что тебе просторов Троеуделья мало? Вон плыви хоть на заход к острову Птица, хоть на восход к острову Желанному.

– А, почему не дальше?

– Ты уже не маленький, а задаёшь глупые вопросы… Значит, всем желающим шнырять через границу может быть не полезно.

– Кому не полезно?

– Троеуделью.

– Всё же хотелось бы по точнее кому: всем или в основном ушкуйникам?

Отец лишь пожал плечами.

Чистая вода: в тазу, в ведрах колышется и сверкает. И там же отражается нежное голубое небо. Вода проливается через край, орошает и без того сочную зелень травы. На ветвях ближних деревьев сада зреют плоды, среди листвы прыгают птички, говорливо-звонкие и выискивают себе всякое съедобное.

В то утро во дворе в тени деревьев моя младшая сестра, как обычно, в домашнем платье жёлтого цвета, прикрывающем икры ног с засученными рукавами выше локтей стирала в большом тазу одежду свою и матери. Я приносил сестре воду из колодца, наливал в другой таз – для полоскания. Лиуя поправила соскользнувшую жёлтую повязку, что удерживает её светлые волосы, закрученные в жгут и снова принялась за работу. Выжимает одну за другой постиранные вещи и перекладывает, чтобы полоскать и в который раз просит:

– Спроси отца, когда приедет Аларсон? Ну, миленький братик, добренький братик, тебе же не трудно спросить!

– А, почему сама не спросишь, когда приедет Сонар?.. Чего краснеешь? – я усмехнулся, зная, что она ждёт-не дождётся гостя.

– Можно подумать, что тебе самому не интересно?.. А, вдруг, у них просрочено разрешение пересекать нашу границу?

– Да я уже спрашивал сегодня ещё до завтрака.

– Правда?! Вот вредина! И молчишь! Говори, скорей.

– Не поверишь!

– Не томи.

– Сегодня!

– Ах!.. Когда же?

– Вот не знаю. Отец сказал, что Аларсон даст знать во сколько прибудет его дубас3.

– А, мы успеем на пристань, чтобы посмотреть?

Дверь нашего деревянного дома открылась, вышел отец, присел на крылечко.

– Кто хочет поехать со мной на пристань встречать Аларсона с сыном?

– Я! Я! – одновременно выкрикнули мы с сестрой.