Повесть о доме Тайра - стр. 22

Миновало три года, и вот в столице появилась новая замечательная танцовщица, родом из края Кага; звали ее Хотокэ. По слухам, лет ей было шестнадцать. Вся столица – и благородные, и простолюдины – сходили по ней с ума. «С древних времен и до наших дней немало плясуний было на свете, – твердили люди, – но столь совершенного искусства видеть еще не доводилось!»

И сказала Хотокэ:

– Я известна на всю страну, но в усадьбу Правителя-инока меня не звали еще ни разу… Какая обида! Что, если я поеду туда без приглашения? Никто не осудит меня за такой поступок, он в обычае дев веселья! – И в один прекрасный день она отправилась в усадьбу Тайра, на Восьмую Западную дорогу.

– Пожаловала госпожа Хотокэ, прославленная в столице! – доложили Правителю-иноку.

– Но ведь скоморохи должны являться только по зову! – молвил Правитель-инок. – Слыханное ли дело, прийти так бесцеремонно, без приглашения? Кто бы она ни была, хоть богиня, хоть сам Хотокэ[62], ей нечего делать в доме, где живет Гио. Пусть тотчас же убирается восвояси!

Услышав столь грубую отповедь, Хотокэ собралась было уходить, но Гио за нее заступилась.

– Девы веселья приходят без приглашения, таков их обычай, – обратилась она к Правителю-иноку. – К тому же она еще так молода и неопытна! Право, мне жаль ее – бедняжка едва отважилась прийти к вам в усадьбу, а вы так жестоко гоните ее прочь! Как ей, должно быть, больно и стыдно! Я не могу не сострадать ей – ведь в прошлом я и сама подвизалась на этом поприще! Пусть неугодно вам слушать ее песни или смотреть пляски, но окажите милость – хотя бы только примите ее, а после можете отпустить! Во всяком случае, верните ее, прошу вас!

– Ну, ежели ты так просишь за нее, – ответил Правитель-инок, – так и быть, я выйду к ней, прежде чем отправить обратно! – И он приказал воротить Хотокэ.

Услышав грубый отказ, госпожа Хотокэ уже уселась в карету, собираясь уехать, но, когда ее позвали обратно, вернулась. Правитель-инок соизволил к ней выйти.

– Я не принял бы тебя, если б не Гио, – сказал он. – Уж не знаю почему, но она так за тебя просила, что пришлось согласиться. Ну а коль скоро я согласился, так и быть, послушаем твое пение. Спой же нам какую-нибудь песенку имаё[63]!

– Слушаюсь, – отвечала Хотокэ и запела:

Так, повторив песню снова и снова, спела она три раза кряду. Ее искусство привело в восторг всех присутствующих. Правителю-иноку тоже понравилось ее пение.

– Ты, я вижу, мастерица петь песни! – сказал он. – Наверное, и в плясках искусна. Эй, позвать сюда музыкантов!

Музыканты явились. Хотокэ велела им бить в барабанчик, и начался танец.

Всем была хороша Хотокэ – и лицом, и осанкой, и прекрасными длинными волосами; у нее был чудесный голос, а движения гибкие, плавные. Могла ли не понравиться ее пляска?! Она плясала так превосходно, что словами не скажешь! И дрогнуло сердце Правителя-инока, и воспылало новой страстью – к Хотокэ.

Но она отвечала ему

– Что это значит? Недавно вы хотели прогнать меня как дерзкую незваную гостью и только благодаря госпоже Гио возвратили уже с порога. Что скажет госпожа Гио, если я останусь в вашей усадьбе, что подумает она обо мне? Мне стыдно при мысли об этом! Отпустите меня, позвольте мне удалиться!