Повелители драконов: Земля злого духа. Крест и порох. Дальний поход - стр. 32

Маюни замялся, искоса поглядывая на отца Амвросия. Тот сидел далеко – на корме, и беседы сей не слышал.

– Ваш шаман, я вижу, могучий, да-а. Пусть поколдует, и злые чары сир-тя уйдут – снова в стойбище жить можно будет.

– Поколдует, – еле сдержав смех, заверил Иван. – А стойбище – это славно. Говоришь, и дома там есть? Настоящие избы?

– Есть, есть, – остяк улыбнулся. – Никто их не разрушал, все колдунам досталось, сир-тя. А сир-тя тепло любят, им холода ни к чему – вот и ушли, вернулись к своему злому солнцу.

Поправив на голове шапку, атаман почесал шрам и тихо спросил:

– А от стойбища до солнца злого – далеко?

– Недалеко, – задумчиво пояснил Маюни. – Но и не так уж и близко. Четыре раза по семь дней пути, да-а.

– Верст четыреста, – Иван покивал, оглядываясь на корму, где сидели девчонки: переглядывались, смеялись, говорили о чем-то своем. Отец Амвросий, нынче бывший за кормщика, вполголоса затянул песню про Илью Муромца. Перестав смеяться, девушки дружно подхватили – вышло хорошо: слаженно, славно.

Даже Маюни и тому понравилось:

– Хорошо поют, да-а.

– Так ты до самого идола златого нас проводишь? – улучив момент, справился атаман.

Игравшая на тонких губах остяка улыбка живо сошла на нет:

– Что ты, господине! Там же колдуны. Вам золотой идол нужен – вы и идите. А дорогу я покажу.

– Так ведь дедушка твой, сам же говорил – шаманом был, – подначил Иван с усмешкой. – И бубен теперь у тебя есть.

– Их колдовство сильнее, – со вздохом признался отрок. – Это дедушка был шаман, а я…

– Ладно, – атаман похлопал парнишку по плечу, – там разберемся. Так далеко, говоришь, твое стойбище?

– Да недалече уже, да-а. Через три дня, коль позволит Аутья-отыр, доплывем, будем.

– Кто-кто позволит?

– Аутья-отыр. Большое, могучее божество, речное. В устье Асях живет, в образе большой щуки, да-а.

Аутья-отыр позволил – до заброшенного стойбища казаки, как и обещал Маюни, добрались за три дня, без всяких недоразумений, если не считать случайно вывалившегося в воду Афоню Спаси Господи – неудачно прошел по борту, вот и свалился, брызг целую тучу поднял, а сколько крику было! Девчонки бедолагу в свой шатер забрали, растерли барсучьим салом, чтобы не захворал. Не захворал Афоня, Бог миловал – из шатра выбрался весь в смущении, красный… но довольный.

– Нам, что ль, тоже за борт нырнуть? – смеялись казаки. – Потом бы к девам, в шатер…

– Я вам дам, к девам! – отец Амвросий сурово погрозил охальникам кулаком. – Гребите ужо, да молиться не забывайте.

Если бы не Маюни, проплыли бы мимо – селение остяков с реки не очень-то было заметно, сей таежный народец вообще не любил выделяться, вот и избы себе неприметные выстроил, не избы даже, а полуземлянки, с бревенчатыми, обложенными дерном крышами.

Внутри жилищ неожиданно оказалось просторно и даже в чем-то уютно, хоть, конечно, и темно – свет проникал лишь сквозь распахнутую дверь да в отверстие для выхода дыма. Зато очаги казаки растопили сразу, как только осмотрелись. Как и говорил проводник, селенье оказалось покинутым – в землянках валялся нехитрый скарб да гнили оленьи шкуры, а кое-где, ближе к околице, белели разбросанные человечьи кости.

– Зверье обглодало, – перекрестившись, покачал головой священник. – Надо бы погребсти, а то нехорошо как-то.

– Да, нехорошо, – Иван согласно кивнул и понизил голос: – Одначе те, чьи кости, ведь нехристи… как их погребать будем? Просто так, что ли, зарыть?