Повелитель дольменов - стр. 15
– Это напугало тебя? – спокойно спросил Максимов.
– Я помню его пальцы: он сжимал свою кепочку, как будто всё ещё боялся её потерять. Я никогда не забуду эти стеклянные пустые кукольные глаза. Чуть приоткрытый рот, словно он вот-вот что-то скажет, и аккуратно подогнутые к животу тощие ноги.
– Что ты почувствовал?
– Это было… впрочем, не важно, столько лет минуло. Ты лучше скажи, док, что будем с моей головушкой делать? Может, ты мне какие укольчики назначишь?
– Жаль, что ты не хочешь об этом поговорить подробнее, ну да ладно, будем корректировать, – подытожил Максимов.
Смураго присвистнул и ехидно улыбнулся:
– Ну давай, док, делай своё темное дело. Таблеточки пропишешь или иглоукалывание?
Максимов посмотрел на него исподлобья и ответил неожиданно:
– Для начала ты можешь убить крысу. Нет, не эфемерную какую-то крысу, а самую настоящую. Мы сядем с тобой в машину и поедем на рынок. Пройдёмся по рядам, где этих самых тварей продают, и выберем ту, что более всего подходит: похожую на твою крысу из детского и взрослого кошмара. Потом ты посадишь её в клетку и несколько вечеров будешь смотреть на неё с ненавистью, подсознательно предполагая, что поймал ту самую свою крысу. А затем возьмешь и расстанешься с ней в свободной форме. В идеале бы, конечно, умертвить её. Сможешь или нет?
Смураго приподнялся на локте, развернулся и серьёзно посмотрел на Максимова:
– И это типа должно помочь?
– И ещё, начни с сегодняшнего дня вести записи. Не старайся писать что-то правильное и не обращай внимания на грамматические ошибки. Просто и лаконично записывай всё, что заботит или беспокоит. Ну… и найди себе работу, дело по душе. Ты же вроде как уволился?
– Ага, типа того. Но ты про крысу так и не ответил, поможет или как?
Максимов захлопнул блокнот и произнёс:
– В моей практике был случай, когда одному мальчику нужно было раздавить ногой улитку. Совершенно не важно, зачем и для чего, просто делюсь с тобой данным фактом. Он не мог. Я купил в магазине приколов ненастоящую улитку, и он всё равно не мог её раздавить. Где-то у себя в голове не мог. Но я имел в виду подсознательную смерть той улитки, а не физическую. Когда я объяснил ему это, он наступил на неё без сожаления. То же и с тобой: ты можешь убить сотню живых крыс, но не расправишься с той единственной, которая… ну ты понял, в твоей голове.
– Так мне убивать её или нет? – с усмешкой переспросил Родион.
Максимов с легкой иронией пожал плечами, но все же утвердительно кивнул. Проводив клиента, он достал из рабочего стола личный дневник и, открыв на чистой странице, записал следующее:
«Черников пригласил меня участвовать в этом сложном деле не просто так, тем более мы с ним сто лет знакомы. У меня большой опыт работы с людьми, которые не могут контролировать свои действия. Я помогаю им признать свою вину и найти выход из сложной ситуации. Это моя работа и призвание.
Например, в начале двухтысячных в Сибири был известен так называемый «пилунский насильник». Пилун в переводе с местного наречия означает «мешок», и этот небольшой, насквозь промерзший городок стал тем самым мешком смерти, где находили свою гибель многие девушки. Насильник поджидал своих жертв, приставляя нож к их горлу, и уводил в безлюдные места: недостроенный роддом или заброшенный стадион.