Потрясатель вселенной - стр. 18
Она одернула поддоспешник, подбежала и повисла у Олега на шее, орошая его лицо слезами. Ведун еле успел опустить полог, пока его спутницу еще кто-нибудь не увидел в таком виде.
– О великая Уманмее! – на тонкой ноте пропела шаманка, вскинув руки к дымовому отверстию. – Ты дала достойного слугу своей прорицательнице! Да пребудет с нами твоя милость и с тобою твоя мудрость!
Борд и Сноу остановились, однако продолжали в том же ритме стучать посохом и бить в бубен.
– Олежка, что я знаю!!! – Глаза Роксаланы вспыхнули дьявольским огнем, пальцы вцепились в ворот. – Я ведь пророчица! Ты колдун, а я пророчица! Мы созданы друг для друга!
Олег старательно принюхался к ее дыханию и ничего особенного не учуял.
– Что предсказать успела? – осторожно уточнил он. – Надеюсь, это было обеденное меню?
– Мню! – обрадовалась Роксалана. – Мня! Мне! Мною, мною, мною и тобою! Между нами стена, стена, между нами ночь, ночь!
Воительница отпустила его ворот и задвигалась, как в комиксе, застывая в различных смешных позах. Невольницы опять запрыгали вокруг огня, перестукиваясь посохом и бубном.
– Уманмее ниспослала ночь! – взвыла шаманка. – Таково слово пророчицы!
– Какая ночь, ненормальные?! Полдень на дворе! Кумыса, что ли, насосались? – прошел к северной стене Середин, стянул войлочный поддоспешник, рубаху. – Девчонки, воды умыться принесите. Что у нас на обед? Я с утра не жрамши.
– Да-да, мой хороший, – встрепенулась Роксалана.
Она кинулась к сундуку в изголовье их постели, двумя руками благоговейно подняла с него пятилитровый горшок, тут же опустила обратно, сняла крышку, сделала несколько больших глотков через край, закрыла, поднесла Олегу, но тут остановилась, подумала, отнесла назад, сняла крышку, подняла, повернулась к Середину, сделала пару глотков, вернула назад, на сундук, накрыла крышкой…
Ведун наблюдал за этими манипуляциями минуты полторы, потом решительно пересек юрту, сам снял крышку, принюхался к горячему вареву:
– Ух ты, супчик! Настоящий, грибной! Откуда вы…
И тут его осенило.
– Что-о?! Грибы?! Опять?! – Он метнул горшок в очаг, отчего Роксалана пронзительно взвыла, потом поймал шаманку за шкирку и точно отмеренным пинком выкинул за полог, невольниц же схватил за уши и столкнул лбами: – Я вам покажу поганки жрать! Где вы их набрали? Кто посмел?!
Он отобрал посох и бубен, кинул в костер – но попал в спину Роксаланы, склонившейся над разбитым горшком:
– Что ты… Как ты… Тварь! Урод! Вонючая обезьяна! Да я тебя! Я… А-а-а!!! – Она кинулась к постели, запрыгала по ней, нащупала меч, решительно рубанула воздух: – У-убью-у!
Девочки молниеносно прыснули за дверь – воительница же вперила взгляд в сверкающий клинок, потом приложила его ко лбу, блаженно застонала и уселась, покачиваясь вперед и назад, заунывно заныла:
– И этому козлу я отдала лучшие свои годы!
– Один! – на всякий случай уточнил ведун. – А если по календарю, то и вовсе месяц. Когда мы вернемся обратно, то попадем в ту же минуту, когда исчезли.
– Ты чего себе воображаешь, порождение московского подвала?! – подняла на него мутный взгляд девушка. – Ты думаешь, я тебя вспомню? Да на черта ты мне сдался? Если я с тобой и сплю, так только потому, что все остальные мужики сальные и вонючие. Здесь, в смысле. А одной спать холодно! Поэтому, если ты на посторонних баб заглядываться начнешь, я тебе кишки быстро на весло намотаю. Ты мой, и точка! Папе расскажу, он тебя велит прихлопнуть…