Потомок Елизаветы I - стр. 9
Речной поток шумел. Лёд сошёл дней шесть назад. Осторожно ступая по очищенной площадке, я дошёл до её огороженного брёвнами края, возвышающегося над рекой.
– Мама дорогая! – Непроизвольно воскликнул я.
В неуверенных лучах солнца я не увидел противоположного берега.
– «Хорошо, что река равнинная и её уровень поднимался медленно», – подумал я.
– Река! Вода! – Восхищённо сказал Урф и запрыгал, ухая, с ноги на ногу. Я бы и сам запрыгал от увиденного, если бы додумался.
– «Там болотина… Понятно, почему там и тростник – «бамбук» растёт», – подумал я. – «Сезонный разлив реки».
Рассвело и я спустился в «нору». Воды там было по мою кровать. Двери-пробки надёжно сдерживали воду. А кладовые были тоже заперты. За них я был спокоен.
– Когда река спадёт вода сама уйдёт, – пропел я. – А пока будем спать наверху.
Ночь в «хижине» прошла бессонно. Урф не спал и своим ужасом будил меня. Постоянно принюхиваясь, прислушиваясь и вздрагивая, он порыкивал, и я просыпался.
– Ну чего ты боишься? – Сонно спросил я.
– Гр-р-р! – Рычал он, держа в одной руке топор, в другой копьё.
Я тоже принюхался и уловил пряный запах кошачьей мочи. У меня зашевелились волосы на загривке.
– Тигр? – Спросил я и, почувствовав опасность, вышел из хижины.
Ночь была лунная и тихая. Вода спадавшей реки тихо журчала. Тень облака неожиданно закрыла луну, и я, упав на землю, перекатился через левое плечо в сторону завала. Там была небольшая нора. Но я туда не успел. И слава всевышнему…
Чёрная тень в лунную ночь на чёрном фоне, это всё равно чёрная тень. Кошка была чёрной и большой.
– «Что ж я не разжёг огонь?», – подумал я.
Кошка прыгнула на меня, а я, выставив оба оружия, нырнул вперёд под неё, падая на спину.
Копьё и топор лишь скользнули по её телу, а она зацепила меня когтями левой передней лапы.
Перевернувшись, я вскочил на ноги и увидел перед собой, на фоне реки громадную чёрную тень. Мне захотелось метнуться в нору, но я не успевал.
Кошка стояла, приподняв, чуть согнутую, правую лапу.
– «Задел», – подумал я и точнее направил копьё с большим острым кремневым наконечником на силуэт, отведя правую руку с топором чуть назад, и шагнул вперёд.
Сделав ложный выпад вправо, и чуть присев на правую ногу, я оттолкнулся, взлетев высоко вверх и упал на зверя, вонзив в него копьё. Он не ждал этого от «добычи».
Отпустив копьё, воткнувшееся ему в шею, я вцепился ему в загривок и ударил топором по голове. Кот… Я почему-то понял, что это – кот, а не кошка… Кот упал на спину и кости мои хрустнули. Я сильно стукнулся головой о ствол какого-то дерева, но хватку не отпустил, держась за шерсть возле самой кожи.
Кот катался по поляне, но достать меня не мог, а я, когда оказывался сверху наносил и наносил удары ему по голове, пытаясь попасть, почему-то, в висок. Иногда, когда моё тело свисало от него сбоку, он задевал меня своими задними лапами, и я чувствовал, что истекаю кровью.
Очнулся я от крика:
– Урф!
Кот лежал посреди поляны, а Урф, то есть – я, стоял на нём, опираясь на копьё, торчавшее между его левой лопаткой и позвоночником, и держа в залитой кровью правой руке кроваво-красный топор. Я понял, что именно копьё не давало мне сваливаться под кота, а ему плотно прижать меня к земле. Падая на спину, он всё больше вгонял копьё себе в тело, пока не пробил им сердце.