Потерянные сокровища - стр. 26

– Спасибо. Они принадлежали моей прабабушке.

– Могу поспорить, за ними кроется какая-нибудь красивая история. Судя по васильковому цвету… Я бы сказала – Шри-Ланка, так?

– Возможно, – ответила Кейт, почувствовав, как кровь ударила ей в лицо.

Она осознавала, как нелепо это прозвучало – всю свою сознательную жизнь она летает по всему миру, изучая редчайшие образцы ювелирного искусства, охотится за необычными историями, связанными с драгоценностями, и при этом ничего не знает о камушках в собственных ушах. Сапфиры напомнили ей, как же мало она знает историю своей прабабушки Эсси.

– Я действительно не знаю, – смущенно проронила она.

– Как, совсем ничего?

– Мой прадедушка, Нейл Кирби, был владельцем судоходной компании в Бостоне. Это его подарок Эсси на пятидесятилетнюю годовщину их свадьбы.

Знал ли американский моряк, что древние греки считали сапфир символом честности и преданности?

– Вскоре после этого события он умер во сне, так что никто не знает, откуда на самом деле взялись эти сапфиры. Но я полагаю, что вы правы, они были куплены за гроши на Шри-Ланке.

– Да, вполне вероятно, – сказала Люсия, сделав глоток шампанского.

– Нейл называл Эсси – Мо сторин.

– По-ирландски это «Мое сокровище» или «Моя любовь», – перевела Люсия. – Вот вам и прекрасная история для этих сережек.

Люсия повернулась и окинула взглядом веселящуюся толпу.

– Сегодня у нас тут полный зал разных историй, не так ли? Посмотрите на всех этих людей, спотыкающихся друг о друга, в надежде прикоснуться к изделиям Софии. Могу поспорить, они хотели бы прикоснуться и к изображениям на стене. – и Люсия указала на группу гостей, которые, открыв рты, глазели на изображение глазуревого колье с позолотой, сверкающего на стене.

– Я хочу сказать, что испытывать вожделение к бесценным украшениям – это одно, но ведь каждая из этих антикварных вещиц предназначалась для конкретного человека и была создана другим конкретным человеком. И у каждой такой вещи своя особенная история.

Кейт, соглашаясь, кивнула. Пожалуй, именно поэтому она была так заинтригована этим кольцом с крохотным алмазом.

– Вот такие персональные творения и становятся фамильными реликвиями, – продолжала Люсия. – Например, твои сапфиры.

У Кейт сдавило горло, когда она вспомнила открытый заливистый смех и непокорные локоны своей прабабушки Эсси. Похожие кудри покрывали крохотную головку Ноя.

– Когда люди просто проходят рядом с такими вещами, – голос Люсии теперь звучал тише и нежнее, и Кейт пришлось напрячь весь свой слух, чтобы расслышать ее сквозь громкую музыку, – иногда этого бывает достаточно, чтобы проникнуться некой изысканностью, чем-то таким прекрасным, что дарит нам надежду. Надежду на то, что люди могут быть красивыми, заботливыми и добрыми. – Люсия взяла Кейт за руку. – Знаешь, Китс был прав, когда сказал: «красота есть истина, а истина прекрасна, вот и все».

Красота есть истина, а истина прекрасна… Эти слова напомнили Кейт о другой вечеринке, в другом месте и в иное время.

Теперь, конечно же, уже слишком поздно. В прошлом можно копаться, но изменить его – никогда.

Луисбург-сквер, Бостон, 2002 г.

Кейт и не подозревала, что в день своего восемнадцатилетия она увидит Эсси в последний раз.

– Вот ты где! – усмехнулась она, когда заглянула в кабинет и увидела прабабушку, стоящую перед купчей на пароход «Эстер Роуз». – Вечеринка началась без тебя. Гости в оранжерее восхищаются крокембушем. Я принесла тебе шампанское, – Кейт протянула хрустальный фужер.