Потерянные души - стр. 30
Муж Мэри Маргарет, Брендон, полицейский, неоднократно отмеченный за заслуги, погиб при исполнении обязанностей. Из двух ее сыновей один стал священником, а второй – профессиональным военным, на груди которого сверкало множество орденов и медалей. Он служил в морской пехоте. Что же касается трех дочерей Мэри Маргарет, то одна ушла в бенедиктинский монастырь, вторая в кармелитский, а третья, врач-терапевт, работала в общественной организации «Врачи без границ», в настоящий момент пользовала бедняков на Гаити.
Досконально проверив прошлое Мэри Маргарет, Карсон и Майкл едва не приняли решение отказаться от ее услуг. Их напугал тот факт, что Эмили Роуз, дочь-терапевта, приехавшую в отпуск из страны третьего мира, дорожная полиция Калифорнии оштрафовала за то, что она в одиночестве ехала по полосе, предназначенной для участников автомобильных пулов[9].
Несмотря на такое вопиющее нарушение закона, они все-таки остановили свой выбор на Маргарет, в немалой степени и потому, что из всех претенденток только она не отличалась воинственностью и обходилась без татуировок.
Женщина, руки которой покрыты татуировками, затаившая злобу на весь мир, разумеется, могла оказаться образцовой няней. Карсон и Майкл не относили себя к ханжам. Они верили в равные возможности и для тех, кому нравилась собственная разрисованная кожа, и для тех, кто постоянно на что-то злился. Просто им не хотелось прийти однажды домой и увидеть, что левую ручку Скаут обвивает зубастый дракон, а свою речь она перемежает нецензурными словами.
– Делаете пирог, миссис Ди? – спросила Карсон, когда вошла на кухню и увидела Мэри Маргарет с ножом в руке.
– Нет, дорогая. Кому нужен пирог, если можно сделать клецки с яблоками? Поймали плохиша?
– Я прострелила ему ступню, – ответила Карсон.
– И правильно, дорогая. Особенно если он того заслуживал.
– Он приставил пистолет к голове Карсон, – пояснил Майкл.
– Тогда и тебе стоило прострелить ему ступню, мой милый.
– Она также на него наблевала, – добавил Майкл.
– Тебя тоже вырвало, – напомнила Карсон.
– Но в бухту. Не на преступника. Я бы никогда не блеванул на преступника.
В углу кухни стоял передвижной манеж с заблокированными колесиками. В центре манежа в розовом пуловере, памперсе и розовых пинетках сидела Скаут, жевала нос плюшевого медведя, безопасного для младенцев и одобренного педиатром.
Двумя неделями раньше Скаут начала садиться. Этот подвиг до сих пор зачаровывал Карсон, и теперь она гордилась дочерью ничуть не меньше, чем в тот день, когда это случилось.
Когда Карсон и Майкл наклонились к манежу, чтобы улыбнуться девочке, она перевернула медведя головой вниз и сказала его попке: «А-гу, а-гу».
– Мэри Маргарет, а что у нее во рту? – с тревогой спросил Майкл. – У нее что-то во рту, да?
– Расслабься, милый. Это зуб.
– Зуб? Где она взяла зуб?
– Он вылез ночью. Она даже не плакала. Я обнаружила его, когда утром готовила ей бутылочку.
– Она никогда не плачет, – Карсон подняла улыбающуюся дочку из манежа. – Она у нас терпеливая.
– Зуб, – восторгался Майкл. – Кто бы мог поверить, что у нее так скоро появится зуб.
– Га-га-га-га, ба-ба-ба-ба, – ответила Скаут.
– Последовательности гласных и согласных! Она агукает. Боже, она агукает!
– Это точно, – согласилась Карсон. – Действительно, агукает. Мэри Маргарет, вы это слышали?