Потерянные цветы Элис Харт - стр. 28
Элис зажмурилась. Мама. Неродившийся братик или сестренка. Все ее книги. Сад. Стол. Тоби. Отец. Она потерла тыльной стороной ладони левую сторону груди. Открыла глаза. Краем глаза увидела, как Джун протянула к ней руку, но так и не решилась ее коснуться: рука зависла в воздухе, и в конце концов она положила ее на руль. Элис притворилась, что ничего не заметила. Что еще сделать в данной ситуации, она не понимала. Она отодвинулась подальше от Джун и повернулась к окну. Потянулась за сиденье, нащупала сумку с книгами, постаралась не думать о том, что эти книги подарила ей Джун, а сосредоточиться на том, что книги принадлежали ей. Элис вытянула книгу, лежавшую к ней ближе всех, и чуть не улыбнулась, взглянув на нее. Лучшее утешение. Прижимая книгу к груди, Элис чувствовала, как ее успокаивает ее увесистая тяжесть, прямые уголки, бумажный запах, манящая история и твердая обложка с картинкой, за рассматриванием которой она провела много часов: та изображала девочку, ее тезку, что провалилась в нору и очутилась в незнакомой и чудесной стране, но все-таки нашла дорогу домой.
Джун смотрела на дорогу и крепко сжимала руль обеими руками, боясь того, что могло случиться, если она посмотрит в сторону или ослабит хватку. Руки и ноги охватила неуправляемая дрожь. Обычно ей хватило бы глоточка виски, чтобы дрожь прошла, но сегодня она не осмеливалась сунуть руку в карман за флягой. Сегодня с ней в машине сидел ребенок, да так близко, что Джун могла бы дотронуться до нее. Элис. Внучка, которую она никогда не видела. До сегодняшнего дня. Украдкой поглядывая на нее, Джун заметила, что девочка прижимала книжку к груди так крепко, будто от этого зависело биение ее сердца. Она согласилась подыграть медсестре и солгать, будто коробку с книжками подарила она. Видимо, Элис так любила книги, что это был лучший способ наладить контакт. «Сейчас самое важное – оградить девочку от всяких стрессов», – сказала медсестра.
Глядя на Элис, Джун чувствовала себя глупо из-за того, что согласилась солгать, чтобы лишний раз не огорчать малышку. Она ругала себя за глупость. Надо было просто сесть напротив и поговорить с ребенком начистоту. «Здравствуй, Элис, я Джун, твоя бабушка. Твой отец – мой… – Джун покачала головой, – был моим сыном, и мы с ним много лет не виделись. Я отвезу тебя домой, и там тебе больше никогда не будет угрожать опасность. – Джун сморгнула слезы. Хватило бы нескольких слов. – Прости, Элис, я была плохой матерью. Прости, мне очень жаль».
Когда полицейские постучались в дверь Торнфилда – так называлась ее ферма, – Джун спряталась в кладовке и отхлебнула виски для храбрости, прежде чем открыть. Она их впустила, решив, что они пришли из-за цветочниц. Но полицейские сняли шляпы и сказали, что ее сын и его жена погибли при пожаре. Остались дети: новорожденный сын и девятилетняя дочь. Внуки Джун находились в больнице, а она числилась как ближайшая родственница. Ей также стоило знать, что, судя по всему, Клем жестоко избивал жену и дочь. Когда они ушли, Джун едва успела добежать до туалета, где ее вырвало. Сбылись ее худшие опасения по поводу сына, которым Джун не хотела верить много лет.
Джун снова украдкой покосилась на Элис, и ей поплохело. Девочка была очень похожа на Агнес. Разметавшаяся копна волос, густые ресницы, пухлые губы, большие глаза, полные любопытства и тоски. Уязвимость их обеих была осязаемой, и они носили ее как лишний жизненно важный орган, находившийся не внутри, а снаружи. Если внешне Элис походила на мать, значило ли это, что она похожа на Клема характером? Унаследовала ли она его черты? Джун пока не успела понять. Молчание Элис ее пугало. «Выборочная немота – частый симптом у детей, переживающих глубокую травму, – сказала доктор Харрис. – Как правило, она проходит. С должным лечением и поддержкой Элис снова заговорит, когда будет готова. До тех пор мы не узнаем, что она запомнила».