Потерянные боги - стр. 47
– Господи, надеюсь, что нет.
– Может, стоит, по крайней мере, проверить.
– Родные плюнули бы мне прямо в лицо… И были бы правы.
Он кинул быстрый взгляд в ее сторону. Губы женщины были плотно сжаты, взгляд – мрачен. Для расспросов момент был явно не подходящий.
– Когда я это сделала, – сказала она. – Когда проглотила все эти таблетки… Думала, я ухожу. – Она помотала головой. – Откуда мне было знать, что после будет все это… Ну, знаешь… Все это дерьмо. Думала, смерть – это конец. А продолжение, гребись оно конем, все следует да следует.
Они молча шли дальше, поглядывая на бредущие мимо души; у всех, кто попадался им навстречу, был какой-то подавленный, несчастный вид. Чет все посматривал назад, думая увидеть Дирка и человека в шляпе, следующих за ними по пятам, но их не было и в помине.
– Эй, – сказал кто-то, похлопав Чета по плечу, и он обернулся. Перед ним стоял какой-то подросток. Чет не сразу его узнал: это был тот паралитик с парома, то есть, он был паралитиком до того, как они все переменились. Парнишка зашагал с ними рядом:
– Слушай, а какая она?
Чет недоумевающе посмотрел на него.
– Ну, женщина-лев. Сфинкс. Блин, поверить не могу, вы так близко к ней подошли. Подумать только, она же настоящая, ну, как и мы. Прям никак не могу в это все поверить. Знаете, все думаю, вот-вот проснусь. Здесь так круто!
Чет и Ана посмотрели на него так, будто он выжил из ума.
– Эй, я не псих. – Парень рассмеялся. – Просто я свободен! Свободен от этой коляски. – Он метнулся в сторону, вспрыгнул на валун, и сразу же обратно – к ним, как щенок.
– Бли-ин, как же это здорово – двигаться!
– Да что с тобой? – спросила Ана.
– Со мной?
– Ты что, не понимаешь, что ты умер? Что все мы умерли? Что это место – отстой?
Парнишка повертел головой.
– Не знаю. Все это, конечно, поразительно и ужасно, но и… ужасно интересно тоже. Ну, вы понимаете.
– Так ты в инвалидной коляске был? – спросил Чет.
Тот кивнул.
– Пятнадцать лет. У меня паралич был, квадриплегия. Это было похуже, чем здесь… То есть, уж лучше здесь, чем в той коляске, – понизив голос, добавил он, будто про себя. – Где угодно лучше, чем в коляске.
Чет лишь надеялся, что парню удастся сохранить этот свой настрой даже тогда, когда это место проберет его, наконец, до костей.
– Эй, кстати, меня Джонни зовут, – парнишка протянул руку.
Чет пожал ее.
– Я – Чет, а это – Ана.
– Чувак, – сказал Джонни. – Я уж думал, тебе капец, там, на пристани. Ну, когда он тебя копьем пырнул. Но ты вроде нормально себя чувствуешь, даже с этой дырищей в груди. Жаль, нельзя сказать того же о бедняге, которому раскололи череп. Интересно, кстати, что тут происходит с мертвыми мертвыми?
– Наверное, отправляются куда-нибудь в еще более дерьмовое место, – сказала Ана.
Дорога становилась все более людной: души разных рас деловито спешили в разных направлениях; многие были босиком, кое-кто – и вовсе нагишом, у нескольких недоставало рук. Большинство двигалось по направлению к городу.
Они довольно быстро начали отличать новоприбывшие души от тех, кто был здесь уже какое-то время. Лица, глаза, волосы у старожилов были выцветшими, серыми, будто старая древесина, – они словно бы сливались, становились единым целым с землей и пыльными камнями у себя под ногами. Одежду здесь носили самую разнообразную, от лохмотьев до роскошных облачений, всех стилей и всех эпох, от современной до библейской. Рогатые шлемы и цилиндры, тюрбаны и бейсболки, сандалии, кеды, армейские сапоги, джинсы, военная форма, робы, туники и плащи: все возможные варианты и комбинации. Но даже самые роскошные одеяния казались какими-то выцветшими.