Потерпевшие кораблекрушение - стр. 6

– Само собой разумеется! – кивнул Лауден.

– Выгодное дело?

– Видите ли, я человек невезучий. А так, наверное, выгодное.

– Вы узнали чью-нибудь тайну? – спросил уроженец Глазго.

– Великую, как этот океан.

– Тайну богача?

– Не знаю, что вы называете богачом, но эти острова он мог бы купить и не заметить, во что они ему обошлись.

– Ну, так за чем же дело стало? Вы не могли его разыскать?

– Да, на это потребовалось время, но в конце концов я загнал его в угол и…

– И что?

– Все полетело вверх тормашками. Я стал его лучшим другом.

– Ах, черт!

– По-вашему, он не слишком разборчив в выборе друзей? – любезно осведомился Лауден. – Да, пожалуй, у него довольно широкий круг симпатий.

– Если вы кончили болтать чепуху, Лауден, – сказал Хэвенс, – то нам пора идти ко мне обедать.

За стенами клуба во мраке ревел прибой. В темной чаще кое-где мерцали огоньки. Мимо по двое и по трое проходили островитянки, кокетливо улыбались и снова исчезали во мгле, а в воздухе еще долго держался запах пальмового масла и цветов франжипана. От клуба до жилища мистера Хэвенса было два шага, и любому обитателю Европы они показались бы двумя шагами по волшебной стране. Если бы такой европеец мог последовать за нашими двумя друзьями в дом, окруженный широкой верандой, и в прохладной комнате, с жалюзи вместо стен, сесть с ними за стол, на белую скатерть которого падали цветные тени от бокалов с вином; если бы он мог отведать экзотические кушанья: сырую рыбу, плоды хлебного дерева, печеные бананы, жареного поросенка с гарниром из упоительного мити и царя всех подобных блюд – салат из сердцевины пальмы; если бы он мог увидеть и услышать, как некая прелестная туземка, слишком скромная для супруги хозяина и слишком властная для любого иного положения, то появляется в столовой, то исчезает, браня невидимых помощников, а потом мгновенно очутился в родном лондонском пригороде, он сказал бы, протирая глаза и потягиваясь в своем любимом кресле у камина: «Мне приснилось дивное местечко! Ей-богу, это был рай!» Однако Додд и его хозяин давно уже привыкли ко всем чудесам тропической ночи, ко всем яствам островной кухни и принялись за еду просто как люди, давно проголодавшиеся, лениво перебрасываясь словами, как бывает, когда немного скучно.

Вскоре разговор коснулся беседы в клубе.

– Вы никогда еще не болтали столько чепухи, Лауден, – заметил Хэвенс.

– Мне показалось, что в воздухе запахло порохом, вот я и заговорил, чтобы отвлечь их. Однако все это вовсе не чепуха.

– Вы хотите сказать, что все это правда: и опиум, и покупка потерпевшего крушение корабля, и шантаж, и человек, который стал вашим другом?

– Все правда, до последнего слова, – ответил Лауден.

– Кажется, вы действительно много испытали на своем веку, – сухо сказал Хэвенс.

– Да, история моей жизни довольно любопытна, – отозвался его друг. – Если хотите, я расскажу ее вам.

Далее следует повесть о жизни Лаудена Додда, не так, как он поведал ее своему другу, а так, как он впоследствии записал ее.