Постумия - стр. 45
– Дядя Сева, ну не надо! Зачем сразу такой экстрим? Да, виновата, признаю. Но по-другому не могла достать деньги.
– Какие деньги? – удивился дядя, выбивая карандашом дробь на столе и кривя губы.
– Бабушке… Сиделке нужно платить. А то уйдёт – уже грозилась.
– Думаешь, бабушка ТАКИЕ деньги от тебя примет?! – опять вскинулся дядя.
– А откуда она узнает? – пожала я одним плечом.
– Если будешь продолжать в том же духе, я сам ей скажу!
Дядя смотрел мне прямо в глаза. Раньше он был жгучим брюнетом, а теперь его волосы приобрели цвет соли с перцем.
– Не завяжешь немедленно – увидишь. Я сказал.
– Тогда я определённо вскроюсь. У меня просто другого выхода не останется. Дядя Сева, умоляю тебя…
– Ты лучше подумай о жизни своей, а не умоляй. Я ведь тоже не деревянный. Может, тебе к Маамуну вернуться?
– Да нужен он мне, как восемь ног корове! – От такой перспективы у меня сразу свело челюсти. – Опять под хиджабом и галабеей синяки прятать? Благодарю покорно! Ни за какое бабло! «Восточные сказки, зачем мне строишь глазки?.. Девочка-красавица, ты мне очень нравишься!»?
– Перестань, не ори. – Дядя не удержался и достал сигареты. Я тоже взяла одну штучку. Лишь с третьего раза он высек огонь из зажигалки. Мы торопливо закурили. – Будто бы я тебя затащил в эту «Шаверму»! Все тебе должны, все перед тобой виноваты. В чём? В том, что ты потаскухой выросла? При желании всё можно оправдать. Трудное детство у тебя было? Ни в коем случае! Все перед тобой на цырлах ходили. А у отца твоего, у брата, у меня всё легко сложилось? Почему мы по кривой дорожке не пошли? И тебе пора за ум браться, пока не поздно. Так просто ты от меня не скроешься. И макароны на уши не навешаешь. Не хочешь возвращаться к Маамуну – ищи нового мужа…
– Да не хочу я больше замуж! Не могу жить в этой тюрьме! Это как одежду не менять, питаться одним и тем же каждый день. Почему я должна страдать, когда другие располагают собой свободно? Мне замуж выйти – как им высморкаться. Я сексуальна даже в скучном сером платье. Специально так хожу в бары. И никогда не остаюсь одна. Постригусь в монастырь – и там отыщут. Да, во мне очень сильна Женщина. Какого чёрта я буду давить своё естество? Что, теперь меня надо убить, да? Признаюсь без всякого ханжества – да, я – гетера! Чем искоренять, лучше воспользоваться. Вот вы посылаете в рестораны и в другие подобные места своих агентов, правильно? Предлагаю свои услуги. Если надо, я и банду внедрюсь. Ты говорил, что дед был разведчиком, а потом – снайпером у партизан. Думаю, что и я смогла бы. Он ведь тоже гулял, и это ему не мешало совершать подвиги. Пожалуйста, не говори ничего бабушке! Я ведь понимаю, как много ты сделал для меня. И хочу как-то отработать, отдать свой долг…
– Ну, не нужно, – смущённо сказал дядя. – Я погорячился. Ты мне ничего не должна. Твой отец спас мне жизнь, отдал свою. Но вот о том, чтобы работать с нами, я поговорить согласен. Ты серьёзно? Или просто для прикола? С этим, понимаешь ли, не шутят, Марьяна. Это тебе не стрип-дэнс плясать…
– Совершенно серьёзно? А почему нет? Давай хотя бы попробуем! В кабаках ведь никто не знает, что мы родня. У нас разные фамилии. В крайнем случае, скажу, что мы поссорились, давно не общаемся. Вы чужим доверяете, а я ведь своя. Сама предлагаю – значит, хочу этого. Никогда из меня примерной жены не выйдет. Все эти кастрюли и пелёнки не по мне. Ты всегда говорил, что я тебе больше других деда напоминаю…