Постумия - стр. 38
Правда, в ту пору мы с братом были в неважных отношениях. А с дядей вообще расплевались. Пришлось мне первой идти на мировую. Восточные люди уважают женщин, имеющих большую родню, и я это учла.
В доме мужа меня звали Мариам, но веру я не меняла. Либерал-свёкор любезно объяснил мне, что это вовсе не обязательно. По законам шариата жена должна верить в Единого Бога – то есть быть хоть христианкой, хоть иудейкой. Это сильно облегчило мне жизнь – не пришлось совершать намазы по пять раз на дню, учить Коран и выполнять местные обычаи. Они, на мой взгляд, часто оказывались просто дикими.
Первые полгода мы жили как в раю. Я называла мужа «хабиби» – любимый. Он меня – «малышка», по-русски. Разрешал носить купальник с сеточкой – то ли бикини, то ли сплошной. Потом я выпросила право надеть более вызывающий – ярких цветов, с бусинками и ракушками. Мы объездили Израиль, Египет и прочие библейские места. И везде делали то, что сейчас называют «селфи». У меня до сих пор хранятся эти фотки. На них я в хитоне, в сандалиях с кожаными перемычками. Или в роскошной тунике и серебряных вьетнамках на платформе.
Мы часто бывали на Мёртвом море, где можно было буквально лежать или даже сидеть на исключительно плотной воде. Когда я после купания обсыхала под жарким солнцем, на коже выступали соли. И Маамун, почти не дыша, слизывал их, кончая даже без секса. Я тоже блаженствовала, не скрывая этого. Думала, дура, что муж меня любит без памяти.
Я успела немного выучиться арабскому языку. Узнала, что он не един. Есть пять групп диалектов. Приучилась называть Каир эль-Кахирой. Это значит – победительница. С интересом слушала рассказы мужа о молитве в Джуме – Пятничной мечети, находящейся в Мекке. Мне нравилось узнавать новое, сказочно-прекрасное.
Я будто оказалась на далёкой планете, откуда вовсе не собиралась возвращаться. Легендарная Александрия, набережная, тянущаяся вдоль Средиземного моря на десятки километров! Лучшие пляжи Монтаза и Маамура! У мужа нашлись друзья в египетской Ривьере – городке Мерса-Матрух.
Там я вдоволь наплавалась в естественных купальнях с необычайно синей, чистой водой. Под гигантскими пальмами с толстенными волосатыми стволами я пила кроваво-алый чай из гибискуса. А звёзды в чёрном небе – не шучу! – были размером с электрическую лампочку. И скажи мне кто-нибудь, что совсем скоро я буду спасаться отсюда бегством, ни за что не поверила бы! Беда всегда приходит внезапно. А перед этим чувствуешь себя особенно, до боли, счастливой…
Из Александрии мы поехали в деревню Мит Рахина. Там раньше находился древний город Мемфис. Весёлые и щедрые друзьями Маамуна учили меня отличать американский жест «о'кей» от очень похожего на него арабского. Тот, правда, символизировал прямую угрозу жизни. Мужчины боялись, что я ненароком навлеку на себя чей-нибудь гнев. И в этот момент зазвонил мобильный телефон мужа. Младший брат Ибрагим плача сообщил ему, что скоропостижно скончался отец. И потому нужно срочно вернуться.
На обратном пути я потеряла обручальное кольцо – из жёлтого и розового золота. И, до кучи, сломался мой жемчужный браслет. Он состоял из нескольких рядов отборных камней и являлся самым сильным талисманом, охраняющим супружеский союз. Маамун подарил его мне в день свадьбы.