Постучи в семь дверей - стр. 38
Как вежливые люди, знатные аристократы и могущественные маги не могли сразу повернуться спиной к менее знатным гостям, раз уж им довелось оказаться рядом, и они вынуждены были обмениваться с соседями хотя бы парой фраз. Благо наш приём давал им для обсуждения множество тем, начиная с живописи и заканчивая кулинарией.
Очень скоро возможность перемещаться по залу и менять собеседников наши гости оценили не меньше, чем необычность блюд. Она давала возможность как ускользнуть от неприятного или неинтересного человека, так и пообщаться с теми, кто тебе нужен.
В качестве развлечения гостей как приложение к фуршету мы приготовили выступления музыкантов и показ иллюзий. Музыкантов нашёл в какой-то таверне барон, а я напела им несколько мелодий нашего мира, которые они старательно разучили. То ли пела я не очень, то ли музыканты не смогли в полной мере освоить непривычную мелодику, но я и сама в результате не узнавала то, что они играли. Зато гости сразу заметили некоторую необычность музыки. Но всё же благодаря местной обработке результат вышел не столь шокирующим, как в живописи.
Впрочем, и с нашей живописью всё получилось не столь однозначно. Я заметила, что, оценив возможность свободно передвигаться, некоторые гости с тарелками в руках возвращались в смежные залы, чтобы вновь рассмотреть картины, висящие на стенах. Конечно же, я не могла удержаться, чтобы не пойти за ними следом. В этом было немного мазохизма, так как я догадывалась, что могу услышать, но желание узнать непредвзятое мнение о нашем творчестве было непреодолимым.
– Что вы думаете об этих картинах? – я узнала голос графии Дорро.
– Картины?! Эта мазня не заслуживает такого слова! Это профанация высокого искусства живописи! – отвечал ей какой-то высокий пожилой вельможа.
– Если это мазня, то зачем вы вернулись к ним и обходите их уже по второму кругу?
– Должен признать, графиня, что меня заинтересовали некоторые приёмы. Пытаюсь понять, как это сделано, – неожиданно признался вельможа. – Местами вижу весьма необычные способы нанесения краски.
– Вот, видите, даже вас, признанного мецената и знатока, в них что-то да удивило.
– Только некоторые приёмы. Но приёмы можно подсмотреть и у хорошего маляра, который знает, как работать с красками. А в искусстве должен быть ещё и высокий смысл!
Тут он обнаружил подслушивающую меня и немного смутился:
– Простите, госпожа Мари-Валери-на, за столь резкие слова, но я не привык кривить душой.
– Ничего, ничего. У нас тоже не все принимают современное искусство. Некоторые вполне разделяют ваше мнение.
– Но не все? – заинтересовалась графиня Дорро.
– Не все. И даже трудно сказать, кого больше. Среди тех, кто профессионально занимается искусством, и коллекционеров такая живопись ценится высоко, а вот среди обычных людей большинство её не понимают.
– И как её понимать, когда в ней нет никакого смысла!
– Почему же, маркиз? Например, в тех, где нарисованы следы ног, разве вы не видите глубокого смысла? Пришедшая явно показала разность миров, созданных Отцом нашим Рором, и следы его детей, которым он позволяет путешествовать по ним. Я права, дорогая Мари-Валери? – неожиданно обратилась ко мне графиня.
Такое толкование мне не приходило в голову, но почему бы и нет?
– Знаете, одна из причин, почему у нас ценят абстрактную живопись, это то, что каждый зритель может вложить в увиденное собственный смысл. И человек глубокий увидит в “Чёрном квадрате” целую философскую концепцию, видящий сердцем может разглядеть печаль и тревогу, а другой не увидит ничего. И все будут правы.