Постник Евстратий: Мозаика святости - стр. 39
В схватке с печенегами отряд значительно поредел, да к тому ж несколько человек получили раненья-увечья кто от сабель, а кто от стрелы печенежской. Застывшие комья бурой крови черными пятнами выдавали следы вражьей навалы (набега).
Ослаб, ой как ослаб Атрака отряд!
Гибель дяди чуть не подкосила боевой дух половецкой ватаги, да к тому ж у взрослых мужей сосунок-вожачок не прибавил отваги. Атрак косые взгляды молчаливых дядиных побратимов чувствовал, как стрелу печенега, так вонзались в спину, не вырвешь.
Путь удлинялся, отряд петлял по степи, и как тут быть довольным отряду? Лишние версты, то лишние тяготы: на отряд ложились дополнительно хлопоты и проблемы пищу добыть себе и полону.
Полон не прокормишь, все потуги зря. К чему смерть до бывать, раз резону нема? Еще надо воду добыть, что в степи намного трудней, чем в обильных водою славянских местах. Воду, прежде всего, нужно было давать коням и полону: и те, и другие тяжело переносили отсутствие влаги. Люди отряда могли без воды обойтись, их конская кровь питала, спасая воинов не однажды в долгих походах.
А вот кони, как им без воды? Да и люди полона с каждым петлянием степями слабели, босые ноги струпьями покрывались, вечная пыль долгих дорог равняла обличья. По одной по одежде и различишь, баба или мужик бредут по степи, не поднимая взору до неба. Низко опущенные головы, почти полное отсутствие воли, так рабская доля породнила людей.
Да и куда убегать? В Дикую степь, где стрела печенега не лучше стрелы буйного половца, да и варягу на его разбойничьей стезе лучше б не попадаться. Буйный варяг меча не поднимет, он руками задушит лишний рот, и, поди разбери, из полона человечек сбежал иль тать-вор-разведчик по степям блукает, в уши князей доносит про отряды чужие? Удави лишний рот и гуляй по степи, ищи буй-добычу да подвигов ратных. Что пёс шелудивый, что отставший от полона раб, разбойникам были только помехой.
И люди нутром чуяли, что не стоит бежать. Смирялись с самой позорной долей своей, с долей рабов. Отсутствие пищи и влаги, монотонная пыль вечных дорог, короткие зябкие ночные привалы, это все отнимало силу людей, давило на волю.
К тому же порывы к побегу карались жестоко: половцы на виду, наслаждаясь, казнили виновных, рубая им головы, тренируя руку и саблю.
Доля людская, что та пыль на дорогах степных: песчинкой больше, песчинкой меньше. Завтра будет новый набег, будет новый полон из юных девчат и детей. Степь оправдает затраты. Русь велика, людишек в ней много, продажных князей не перевесть, и будет половцам снова пожива.
Этот привычный набег не сулил неудачи, и добыча в отведенное время по исхоженным издавна трем мощным потокам славянской добычи рано иль поздно приходила в Херсон. Что Черный путь изберешь, он между Бугом и Днепром, что Кучманский, он между Бугом и Днестром, что Муравский, тот между Днепром и Донцом, три дороги сходились в низовьях Днепра. Одной только дороги ватага Атрака избегала доныне, Покутской, что между Прутом и Днестром протянулась. Хоть и короткой дорога была, да далече очень. Да и обычай не позволял лезть на территорию, подвластную побратимам, близким половец ким ордам.
Потому и избрали самый прямой, хотя и извилистый путь. Шли от Киева, сожженного едва не дотла, избегая водных путей, а все равно вдоль днепровских потоков. Шли к низовью Днепра, к его перекатам-порогам.