Post Scriptum - стр. 11
– Я намерен говорить с Вами о Вашей дочери.
– О дочери моей? – удивилась Смыковская и даже встала с кресла, окончательно избавившись от гнёта сонливости, – А что собственно произошло? Она уроков Ваших не учит, или и вовсе к языкам не способна?
Филарет Львович, кажется, нервничал всё больше.
– Нет. И я бы даже сказал напротив, Анна Антоновна барышня весьма впечатляющих способностей, и отношение её к урокам чрезвычайно прилежное. А дело ведь здесь… Совсем в другом…
– К урокам готова, одарена способностью, но что же тогда?
Филарет Львович замолчал. Казалось он боролся сам с собой, заставляя себя продолжить уже начатое, и понимал, что остановиться уже нельзя и боялся сделать следующий шаг.
– Прошу Вас, будьте снисходительны, – всё же собравшись с силами произнес он едва слышно, – мне о таком говорить с Вами крайне неудобно…
– Ах, да говорите же, наконец! Вы уже взволновали меня, а между тем, дело Ваше быть может волнения моего и не стоит.
– Что ж, тогда я буду краток, и скажу Вам прямо, не выбирая мягких выражений. Словом, я недавно обнаружил, что Анна Антоновна проявляют ко мне неоднозначные интересы, а вернее сказать напротив, интересы одного только личного значения! – закончив фразу, Филарет Львович облегченно выдохнул.
Анфиса Афанасьевна, не сказав ни слова, закрыла быстрым движением лицо руками, отвернулась к окну и вдруг расхохоталась. Филарет Львович, никак не ожидавший от неё такого, молча присел на край дивана.
– Ах, боже мой, а напугали то, напугали, – повторяла Смыковская, продолжая смеяться и расхаживая вокруг сбитого с толку, учителя.
– Я не могу понять, – говорил он, поворачиваясь вслед за ней, – отчего это внезапно Вам сделалось смешно, разве не видите Вы, не понимаете, всю серьёзность неприятного положения моего?
– Филарет Львович, милый, – ласково и с наставлением, произнесла Анфиса Афанасьевна, проведя теплой рукой по его щеке, – да разве можно так близко всё переживать и так опасаться всего?
– Я не понимаю Вас…
– Что же для Вас не понятно? Вы меня напугали совсем напрасно. Придите же в себя и рассуждайте здраво. Вот именно, здраво. Что есть такое Анна Антоновна? Анна Антоновна всего только девица, шестнадцати лет. Её ещё не повзрослевшее, и даже будем говорить ясно, совершенно детское, мышление, занято теперь одними мечтаниями. Она предаётся фантазиям, ищет повсюду предмет своей желаемой влюбленности, и похоже невольно нашла его в Вас. Однако, где же здесь трагический смысл?
– Позвольте, вновь заговорил Филарет Львович, – но ведь они подбрасывают мне цветы. Записки. И не одну, а множество. И всякий раз, когда я менее всего ожидаю…
– Ну так что же? – перебивая его, настаивала Анфиса Афанасьевна, – записки, цветы, ведь это глупость. Совершенная глупость. Ведь это пройдёт очень скоро, исчезнет, растворится, а нынче зачем же Вам печалить бедняжку, отталкивая её внимание к Вам. Вы умнее, Вы должно быть уже лучше её жизнь изучили, на Вашей стороне так много веских преимуществ, что Вам, помилуйте, и поддаться слегка будет совсем не трудно. Ну ведь не трудно?
Филарет Львович только развёл руками в недоумении.
– Нет, я не могу всё же понять Вас…
– Да, да, поддайтесь! – продолжала Смыковская, – Поддайтесь, ей приятным это покажется, а Вам ничего не стоит. Вот Вы когда-нибудь улыбнётесь ей едва заметно и позабудете тут же, а она недели на две счастье обретёт, и покой, разве жаль Вам для неё счастья и покоя? А после, у неё к Вам всё пройдет. Непременно пройдет и следа не оставит. Вы уж поверьте опыту в прошлом чрезвычайно влюбчивой барышни, которая теперь перед Вами.