Посол. Разорванный остров - стр. 3

Ранней весной 1874 года небольшой отряд всадников прибыл в Кагосиму, проделав длинный путь из новой столицы Японии, Токио. Пешие воины, сопровождавшие всадников, бежали впереди кавалькады и разгоняли с пути кланяющихся простолюдинов – ремесленников и торговцев.

У ворот огромного дома военного министра страны Сайго Такамори, год назад вышедшего из правительства, но сумевшего сохранить за собой пост главы военного ведомства, небольшой отряд задержался ненадолго: стража министра была заранее предупреждена об этом визите и получила приказ встретить гостей с почтением.

В покои военного министра, впрочем, вошли только двое из приезжих – министр финансов Окуба Тосимити и самый влиятельный член кабинета министров от клана Тосо, Сасаки Такаюки. Слуги отвели их в помещение для гостей, усадили за низкий столик, женщины-прислужницы начали угощать их чаем. По принятому обычаю, помещение было практически пустым. Кроме столика, в комнате было лишь китё[1]. Примерно через час, сочтя отдых приезжих достаточным, Сайго пригласил их на свою половину. Здесь после церемонии приветствий хозяин дома и его гости вновь очутились за низким столиком, возле которого тут же засуетилась молчаливая прислуга.

Дав гостям немного подкрепиться и выпив с ними несколько чашечек саке, Сайго наконец с еле уловимой долей иронии поинтересовался:

– Как здоровье Тэнно[2]?

– Император жив и здоров, Сайго-сан. Он по-прежнему проводит почти всё своё время в окружении своих фрейлин[3], неутомимо пишет весьма посредственные стихи, пьёт вино франкских варваров, а по утрам, мучаясь от последствий неумеренного винопития, пытается заниматься селекцией новых сортов японского ириса.

Хозяин скривил губы в лёгкой усмешке и кивнул: он услышал от гостей то, что и хотел услышать. Чего ещё было ожидать от этого полукровки, прижитого прежним императором Комэем не от законной супруги-императрицы, а от одной из своих наложниц[4]? Божественности происхождения молодого императора это, разумеется, не убавляло, но почти всегда давало повод позлословить.

– Что же нынче привело вас, уважаемые Окуба-сан и Сасаки-сан, в моё скромное жилище?

Гости переглянулись, помолчали, потом, согласно этикету, начал говорить более влиятельный и богатый выходец из клана Сацума, Окуба Тосимити:

– Как вы знаете, Сайго-сан, у нового правительства много дел и забот. Кровавые клановые распри, крестьянские бунты породили в стране голод. Нынче войска, по минованию в них надобностей и для экономии казённых средств, распущены по домам, а воины пополнили число голодающих. По всей Японии бродят шайки вчерашних солдат. Они убивают и грабят, что ещё больше возмущает население против нового правительства.

– Уважаемый друг, зачем вы мне всё это рассказываете? Неужели вы полагаете, что, сменив столицу на тихое сельское убежище, я живу здесь с плотно зажмуренными глазами и заткнутыми ушами? Генерал Курода Киётака ещё осенью прошлого года показывал мне меморандум, который собирался представить нашему юному императору. Генерал – смелый человек: он не побоялся указать императору на катастрофическое положение в стране. В своём меморандуме он прямо заявил, что нынешние реформы не способствуют созданию могущественного государства, перечислил имена десятков высших чиновников, живущих в непозволительной роскоши в то время, когда их крестьяне голодают. Мало того: чиновники нового правительства пренебрегают своими прямыми обязанностям, проводят время в праздности и развлечениях. Это вызывает ненависть к правительству и порождает разочарование в самом императоре, недоверие к его планам и новым реформам. Скажите, Окуба-сан, вы сами-то знаете, сколько насчитывается нынче бунтующих селений и целых провинций?