Посол к Сталину - стр. 19

За Конституцию голосовали постатейно, путём поднятия руки. Каждый делегат поднимал в руке красную карточку, чтобы проголосовать "за". Когда голосование было завершено, заседание надолго было прервано овациями, делегаты призывали чествовать различных руководителей.

Затем небольшая группа в задней части принялась петь Коммунистический гимн. Мало-помалу его подхватили, зал сам слился в едином ритме и было спето несколько куплетов. Мелодия оказалась типично русской, в грустной протяжной тональности.

Она звучала неспешно, величаво и сильно контрастировала с воинственным стилем Марсельезы. Казалось, голоса разделились на гармонические группы, с чётко различимыми тенорами и контральто. Это оказалось по настоящему волнующе и оставило впечатление мощи и серьёзности. Собрание распалось и люди разошлись.

(Примечание Мемуариста. Сильно подозреваю, что пели они не какой-то абстрактный коммунистический гимн, а непосредственно Интернационал. Первая версия песни, названной гимном партии большевиков, появится только через год в 1938 -м. Она и правда протяжная.

Что любопытно, музыка будет хорошо знакомая нам – музыка гимна Александрова, а вот слова были совсем другими. В 1943-м году будет особый конкурс, на котором Эль Регистан и Михалков напишут к этой музыке великий текст про Союз нерушимый.

А вот назвать протяжным и минорным Интернационал – это надо постараться. Песня как раз крайне бодрая и боевая. Кстати, посол совершенно напрасно противопоставляет Интернационал французской Марсельезе. Как раз в начале века он пелся на мотив рабочей Марсельезы. Позднее и правда, стал несколько более протяжен и величественен.

Презренны Вы в своём богатстве,

Угля и стали короли!

Вы, ваши троны – тунеядцы,

На наших спинах возвели.

Заводы, фабрики, палаты,

Всё нашим создано трудом.

Пора! Мы требуем возврата,

Того что взято грабежом.

Продолжаем.)

Мне сообщили, что у этих съездов, наряду с другими, есть и образовательные задачи. Делегаты должны вернуться в свои коллективы и обучать людей законодательству.

Марджори присоединяется в выражении любви детям и нежных пожеланий Хелен и тебе самому. Как всегда, Джозеф Дэйвис.

(Примечание Мемуариста. При прочтении может создаться впечатление, что Дэйвис, мягко говоря, наивный и простоватый человек. Вместо доклада о действительной сути Конституции он повествует о трубящих в горны курсантах и пении гимнов. Это далеко не так.

Когда Дэйвис будет докладывать президенту о процессе над изменниками-троцкистами мы увидим крайне цепкого, профессионального и подробно разобравшегося в сути каждого протокола допроса специалиста. Сдаётся мне, американского читателя просто не нужно лишний раз дразнить правами Советского гражданина. Ни к чему. Поэтому и остаются только рассказы про гимны, а не про основной закон СССР. Продолжаем.)

Дневник, Москва, 23-е января 1937-го.

Весь дипломатический корпус сильно взволнован тем, что семнадцать старых большевиков предстали перед Верховным судом СССР по обвинению в измене своей стране. Они называют это "процессом Радека". Этот человек, Карл Радек – очень известный публицист и выдающаяся личность, имеющий множество друзей за рубежом.

Процесс начался сегодня утром и проводится в благородном собрании, которое при старом режиме было светским клубом для дворянства.