Посметь мечтать - стр. 57
Бейзар минуту смотрел на племянника, кусая губу, потом решился. Оглядел капельницы, к которым остался подключен Джун, трубку катетера.
– Положим его на кровать. Сейчас подтащу ее ближе. Пусть побудет на воздухе.
Хисару испугалась.
– Не стоит!
Ксур уже волок тяжеленную мебель по полу, ближе к аквариуму. Придвинул почти вплотную к емкости, выпрямился, отряхнул ладони. После плеснул на них антисептик.
– Он у нас вполне самостоятельный мальчик, – приговаривал, просовывая руки под спину и колени Джуна.
– Не надо! Положи его обратно!
– Голову придержи, – бросил ей Бейзар, вытягивая тело из геля. Про себя ужаснулся его весу и ощущениям от острых костей, которые, казалось, вот-вот хрупнут под его пальцами. Побоялся сжимать Джуна. И ободряюще улыбнулся посеревшей сестре. – Ему понравится, вот посмотришь.
Хисару подхватила затылок Джуна, вдвоем они бережно уложили больного на кровать, тут же намокшую. На что внимания не обратили. Посмотрели друг на друга, точно перепуганные дети, сотворившие нечто запретное. Потом – на неподвижного человека, потерявшегося в простыне. Перестали дышать, выжидая. Чтобы ничего не изменилось в показаниях, выводимых на экран.
Хисару проверила прикрепленные к Джуну внешние датчики, бросила беглый взгляд на четкую линию сердцебиения на мониторе. Напряжение все не отпускало; не заметила, как крепко стиснула пальцы, все еще лежащие в ее руке.
– Джун, – Бейзар сел, почти упал, на край матраца, склонился над племянником. Придавил немного подушку вокруг головы, поправил накрывающую его бедра полоску ткани. Дотронулся до кусочка металла, вживленного в его голову. Теплого, прочного. Под ним двигалась живая кровь. Руки дрожали от понимания того, что сделал. Голос был тверд. – Сынок, как тебе? Ведь здесь удобнее лежать?
Уже и Хисару ждала отклика, сканируя сына глазами. Смотрела с таким пристальным вниманием, что вздрогнула, подпрыгнула от восторга Бейзара:
– Он волнуется! Это точно отличается от его обычного состояния!
Хисару прижала руку к сердцу, переводя дыхание. Тогда только заметила, как изменился пульс Джуна. Мелкую рябь закрытых век. Движение глаз под ними. Его пальцы сжались. Кадык дернулся. По всей влажной коже пробежала волна дрожи; от движения заблестел, ярко освещенный лампами.
Открой глаза, молила его. Открой глаза и дай понять, что ты с нами. Что ты чувствуешь изменения. Приятны ли тебе такие перемены? Не забыл ли ты, как ощущается на коже движение воздуха?
Джун пошевелил другой рукой. Провел по простыне, как изучал, что это. Потом замер, вытягивая из памяти схожие образы. Разлепил ресницы, несколько раз моргнул. Вздохнул.
А Хисару облегченно рассмеялась, ловя каждое его движение, пусть и такое мизерное. Голова шла кругом от избытка впечатлений, не знала, что и думать.
– Боже!
– Тебе удобно? – живо пристал к Джуну Бейзар. Джун снова моргнул. Не слишком уверенно, да и вообще это могло ничего не означать. – Ты знаешь, кто я?
Джун долго смотрел на Бейзара. Так долго, что и ментор, и Хисару занервничали, усомнившись в своих выводах о вменяемости больного. Пока тот не скользнул взглядом по белоснежным волосам находившегося рядом человека. Тогда только Бейзар сообразил, в чем состоит вопрос. Часть уверенности в своих решениях вернулась.
– Точно, ты ведь не знаешь, – улыбнулся, глядя в расширившиеся глаза. Умирая от желания обнять Джуна. Согреть его, такого мокрого, невыносимо худого, бессильного. Нащупал одеяло, подтянул его выше, накрывая племянника. – Я ксур. Все то время, что я был твоим ментором, я носил линзы и красил волосы.