Послеждь - стр. 17

Я постарался помочь пациентке, но признаюсь сразу, у меня это не получилось, потому что я совершенно не понимал, что именно произошло: Гедда замыкалась в себе и мне ни шаг не удалось приблизиться к разгадке. К чему я все это пишу: не всегда у психолога получается одним махом разрулить все проблемы…

Здесь можно было бы поставить точку, но точки не получилось: вышло так, что эта история трехлетней давности получила продолжение пару дней назад. Я снова увидел своего клиента с его супругой и ребенком, они выходили из торгового центра, похорошевшая Гедда вела за руку маленького Тимми, кажется, она была счастлива. Я поприветствовал семью, перекинулся с ними парой слов: Гедда воодушевленно рассказывала мне о своей работе, кажется, добилась каких-то профессиональных успехов, я ничего в потусторонках не понимал, в подробности не вдавался. Тимми очень радовался, что проведет выходные с папой и мамой, отец семейства сдержано улыбался. Они казались счастливой семьей. А меня эта встреча утвердила в одной давней моей мысли – не все проблемы может решить психолог, иногда достаточно просто подождать, недаром говорят, что время лечит.

В жизни не думал, что мне снова придется вернуться к этой семье – но странная история не отпускала меня. Я вспомнил про них, когда мне на глаза попалась газета, где я увидел фотографии своих знакомых и заметку, что они погибли там, по ту сторону портала. Я посмотрел на дату – это случилось несколько лет назад…

…от актеров требуется сложнейшая психологическая работа. Когда три человека – двое мужчин и женщина – сидят в уютном зале с камином, они не должны обращать внимания на устрашающие образы за окнами и подступающий туман. По мимике и жестам актеров должно быть видно, что герои ненавидят друг друга и готовы друг друга поубивать – но почему-то вынуждены быть милыми и любезными, и не просто делать вид, что хорошо друг к другу относятся, но правда хорошо относиться. Когда герои бросают жребий, нужно показать по их лицам, что от этого жребия зависит их жизнь. Немая сцена, где герои тянут жребий, должна быть максимально напряженной, но на лицах людей не должно отражаться ни одной эмоции. Когда двое мужчин жестами показывают женщине, что именно ей выпадает честь вытянуть жребий, их манеры должны быть галантными и чуть ироничными, вроде как – кончились времена благородных рыцарей и прекрасных дам, но все-таки так уж и быть, даму вперед…

Когда женщина разворачивает бумажку, её лицо ничего не выражает – ровно до того момента, когда она читает имя на бумажке. Здесь её лицо меняется – но не на страх, не на отчаяние, не какую-то конкретную эмоцию, а просто неуловимо меняется – чтобы зритель сразу понял, что именно она прочитала. Дальше женщину разбирает смех, почти истерический. А когда мужчины нетерпеливо тянутся к бумажке с именем, должно быть видно, что они уже поняли, что прочитала женщина, но хотят убедиться.

Напоминаем – все это происходит на фоне устрашающих образов за окном. Женщина вымученно улыбается, говорит что-то – зритель не слышит, можно догадаться, что она желает мужчинам всего хорошего, делает хорошую мину при плохой игре, но при этом еле сдерживается, чтобы не разрыдаться: должно быть понятно, что её ждет что-то более страшное, чем смерть. Мужчины встают и направляются к выходу, всем своим видом показывая, что если бы они могли чем-нибудь помочь, они бы это сделали, но сделать ничего не могут. Один из мужчин – большой, грузный, рослый – останавливается, смотрит на женщину, видно, что-то придумал, подходит к ней, берет за руку, шепчет что-то. Женщина идет за ним, на её лице читается смесь отчаяния и надежды, она не очень-то верит, что мужчина чем-то поможет. Наконец, нехотя идет за ним прочь из комнаты вверх по лестнице, на второй этаж большого дома, потом на третий, в просторные залы, в богато убранные комнаты – дом выглядит роскошным, но заброшенным. Герой заводит свою спутницу в спальню в пурпурных тонах, закрывает дверь, задергивает бордовые шторы. Неумел обнимает женщину, начинает целовать её лицо – видно, что он не очень-то хочет это делать, но почему-то вынужден. Женщина возмущенно отталкивает его от себя, кричит что-то, мужчина что-то говорит, объясняет, доказывает, женщина понимает, соглашается, начинает расстегивать блузку. В её жестах должно быть замешательство – с одной стороны, она не хочет этого делать, с другой стороны понимает, что от этого зависит её жизнь. Мужчина видит замешательство своей спутницы, в какой-то момент отодвигается от неё, машет рукой, хочет отложить встречу на завтра, а то и вовсе на неопределенный срок – женщина спохватывается, бросается за ним, упрашивает, уговаривает, сама неумело целует своего новоявленного любовника.