Последствия неустранимы (сборник) - стр. 28
– Серьезно? – спросил Бирюков.
– Да.
– Вот это предстоящее назначение, по всей вероятности, и разожгло у Головчанского жажду срочного обогащения. Давайте прикинем… Здесь Александр Васильевич был распорядителем кредитов. Сколько хотел, столько и накручивал по договорам наемным бригадам. Да еще с колхозов-совхозов «премиальные» выжимал. В областном управлении таких возможностей нет. Там твердый оклад. Ну, может быть, какие-то премиальные, если все управление успешно сработает. Так что Головчанский хотел переехать в Новосибирск с гарнитурами, коврами, машиной и дачей.
– Логично, – подтвердил следователь Лимакин.
– Олега Туманова на похоронах видел, – продолжил Слава. – Чего-то неладно с ним… Поговорил бы ты, Игнатьич, с Олегом по душам…
Бирюков сделал пометку в календаре, посмотрел на Голубева:
– Тося Стрункина меня заинтересовала. Был кто-то у нее в ту ночь. И не исключено, что Головчанский…
– Я такого же мнения! – воскликнул Слава.
Антон быстро заполнил повестку и протянул Голубеву:
– Пригласи, пожалуйста, завтра Стрункину ко мне. Туманова сам вызову.
Зазвонил телефон. Секретарь-машинистка из приемной подполковника Гладышева сказала, что в отдел только что поступила телеграмма из Николаевки Крымской области. Антон поднялся, чтобы сходить за ней, но Голубев, узнав, в чем дело, быстро проговорил:
– Сиди, я мигом сбегаю.
Буквально через минуту он вернулся, передал Бирюкову телеграфный бланк и удрученно сказал:
– Ну, братцы, дает прикурить Головчанский. В общем, тайна, покрытая мраком…
Из Николаевки сообщали: «Телеграмма № 245 подписана Головчанским А.В. указанием адреса отправителя – пансионат “Солнечный”. Проверкой выявлено: отдыхающий такой фамилией пансионате не появлялся. Интерес представляет, что нашем почтовом отделении второй год употребляются телеграфные бланки белого цвета. Цвет бланка № 245 синий. Это дает основание предполагать: телеграмма отправлена не местным жителем. Оригинал № 245 изъят, отправлен вам авиа. Принимаем меры установлению отправителя. Результат сообщим дополнительно».
– О-о-ох, намаемся мы с этим делом, – нараспев протянул Лимакин. – У Головчанского имелся билет до Симферополя на вечерний субботний рейс из Новосибирска. В Николаевку он должен был прибыть по московскому времени в тот же день. Насколько известно, утром в субботу Александр Васильевич был уже мертв, а телеграмма за его подписью из Николаевки все-таки отправлена…
– По всей вероятности, кто-то основательно спутал карты Головчанского, – перечитывая телеграмму, сказал Бирюков.
– А может, преступник или преступница уже в Крыму и пытается сбить нас с толку?
– Сомневаюсь. Это же явно на след выводит. Скорее всего, Александр Васильевич имел намерение провести отпуск где-то в другом месте и почему-то хотел то, другое, место скрыть от жены.
– Может, из-за любовницы?
– Возможно.
– Но у него ведь билет был куплен до Симферополя и путевка в пансионат «Солнечный»…
– Это и меня в тупик ставит.
– Знаете, братцы, – заговорил Голубев, – я продолжаю вынашивать версию, что Головчанский сам отравился. Понял человек, что запутался в жизни, и…
Бирюков вздохнул:
– Очень, Слава, хочется, чтобы твоя версия подтвердилась. Сам запутался – сам ответил. Но чувствую, что свалилось на наши головы далеко не ординарное преступление.