Последняя лошадь Наполеона - стр. 7
– Видимо, зашёл, когда дверь открыта была. Берём?
– Конечно, берём.
Так они и вышли:
Света с тремя тяжёлыми сумками, Рита – с рыжим дистрофиком. Сумки были помещены в багажник, дистрофик передан Свете. Ему в машине очень понравилось. Он умолк. Не успела Рита взяться за ключ, как где-то неподалеку хлопнула дверь и раздался крик:
– Стойте! Стойте!
– Кто там ещё? – прищурилась Рита.
Света вздохнула. Она узнала того, кто бежал к машине, выскочив из своей. Пришлось опустить стекло.
– Рита, познакомься, это мой друг. Его зовут Рома.
– Да?
Представленный Светой широколицый парень, приблизившись, наклонился и очень пристально поглядел сначала на Риту, затем на Свету и, наконец, на рыжего. Тот мяукнул ему в лицо, свирепо оскалив крошечные клыки. Парень отшатнулся. Его глаза досадливо сузились.
– Ты зачем сюда притащился? – спросила Света, – я ведь тебе сказала, чтоб ты оставил меня в покое!
– Да как зачем, как зачем? – заголосил Рома, будто и не услышав вторую фразу. – Ты не звонишь, твой мобильник выключен, твоя мама – в шоке! Что мне ещё оставалось делать? Подъехал, вижу – выходишь! Ты что, нашла другую квартиру?
– Да, я нашла другую квартиру. Можешь сообщить это каждому, кто считает, что я обязана ему чем-то. Ещё вопросы имеются?
– Светка, Светочка, погоди! Не торопить, Светка! Платить – то сколько ты будешь? Есть шоколадное предложение! Мой знакомый сдаёт трёхкомнатную квартиру всего за триста гринов! Платить буду я. Мне ведь тоже нужно от предков съехать! Так что ты…
– Трогай! – распорядилась Света.
Рита, крутанув ключ, стартанула так, что Рома отпрыгнул. Пока он мчался к своему «Форду», пока садился в него, пока заводил – «девятки» и след простыл.
Снегопад утих. Москва вся мерцала под фонарями.
– Он говорил по мобильнику, когда нас увидел, – сказала Рита, свернув на Щёлковское шоссе и удостоверившись, что погони нет, – поэтому и не сразу выскочил.
– Ну и что? Разве это важно?
– Он нас увидел, но продолжал трепаться, рискуя нас упустить. Он мог бы заканчивать разговор, направляясь к нам, но он предпочёл закончить его в машине. Значит, разговор был огромной важности и секретный. Что это мог быть за разговор в час сорок пять ночи?
– Господи, я – то откуда знаю? Мне нет до этого никакого дела! Тебе, тем более. Тоже мне, Шерлок Холмс!
Спустя полчаса они пили чай на кухне. Чайник был так же начала прошлого века. На деревянном столе стояли вазочки с пряниками, печеньем и мармеладом. Котёнок спал, наевшись сметаны.
– Как его назовем? – пробубнила Рита, зевая так, что если б предмет вопроса сидел по близости, то необходимость придумывать ему кличку отпала бы, так как у него случился бы разрыв сердца.
– Рыжик.
Вместительный белозубый рот захлопнулся с элегантным щелчком, как дверь «Мерседеса».
– Рыжик? Почему Рыжик?
– Так он ведь рыженький! – объяснила Света, несколько удивлённая удивлением собеседницы.
– Ну и что? Тебя ведь Русалочкой не назвали, хотя ты – русая. Имя должно либо отражать внутреннюю сущность, либо не отражать ничего. Иначе оно звучит оскорбительно. Ему, может, вовсе не нравится, что он – рыжий.
– Ну, тогда – Васька.
Рита опять была недовольна.
Задумчиво набив рот кондитерскими изделиями и перемолов их с хрустом, она поморщилась.
– Что за Васька? Какой он Васька тебе? Мюрат.