Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - стр. 42
Об этих ранах и шел серьезный разговор в кабинете начальника Ревельского жандармского управления полковника Мезенцева.
– Никакой тайны нет, – сказал, откладывая газету, глава политического сыска в Эстляндии. – Все ясно! Убит наш осведомитель. А он последнее время давал очень ценные сведения о связи ревельских рабочих с матросами.
– Особенно с крейсером “Память Азова”, – согласно кивнул заместитель Мезенцева подполковник Никишин. – Имеем подозрения, что на крейсере есть большевистский комитет, связанный с берегом. На днях к крейсеру подплыла лодка, и сидевшая в ней барышня перебросила на палубу сверток. Конечно, нелегальщина!
– Усильте наблюдение за крейсером!»
По версии автора документального очерка, разоблачение агента, которого М. Зуев-Ордынцев именует «Лопоухим», произошло следующим образом:
«И в этот момент они (революционеры. – В.Ш.) услышали голос Лопоухого. Он стоял выше их на склоне дюны и громко, насмешливо говорил:
– Все совещаетесь о мерах безопасности? На меня надейтесь, товарищ Минес, грудью прикрою тебя от царских пуль и штыков!
– Идемте вниз, спускайте лодку на воду, – приказал Минес.
– Зачем? – удивился Лопоухий. – К эскадре поплывем ночью, а она еще и не пришла.
– Нужно осмотреть рейд, выбрать короткий и скрытый подход к кораблям.
Когда лодка отошла от берега так далеко, что деревья казались низеньким кустарником, а людей и вовсе не различить, Минес окинул взглядом море. Ни дымка, ни паруса на горизонте. Тогда он посмотрел в упор на Лопоухого.
– Дай твое письмо к невесте!
– Вы что?.. Вы с ума сошли? – взвизгнул Лопоухий, схватившись обеими руками за борт. Он, видимо, хотел выброситься из лодки. Но три револьвера уставились на него. Эдуард вытащил из его кармана письмо к “невесте”, которое оказалось донесением в жандармское управление.
Минес прочитал его вслух. Фамилии товарищей из дружины и городского комитета РСДРП. Против каждой фамилии – домашний адрес. Затем предложение выдать боевую дружину, подпольную типографию и судовые партийные комитеты учебного отряда. Все за десять тысяч рублей.
Минес кончил читать. Точку поставили три выстрела в упор. Убитый провокатор упал навзничь на корму, и Эдуард выстрелил в него еще два раза. В глазах юноши стояли слезы ярости и ненависти. Труп выбросили в море, привязав к нему лодочный верп. Но от разыгравшегося через несколько часов шторма якорек, видимо, отвязался, и труп принесло в устье Пириты, на радость жандарму Мезенцеву».
Честно говоря, мне не очень верится, чтобы опытный агент был столь легко разоблачен. К тому же автор очерка не приводит никаких документальных доказательств, а описывает разоблачение и казнь агента охранки, как художественный рассказ. Но в жизни, как говорится, бывает всякое.
Но вернемся к судебному процессу. Из воспоминаний Н. Крыжановского: «Во время суда арестованные, кроме трех штатских “гостей”, содержались вместе. В маленьком зале заседания 95 подсудимых сидели внушительной толпой против суда. Пехотных часовых было мало, и по тесноте они стояли вплотную к подсудимым, сидящим на скамейках. И вот начался заговор подсудимых: броситься на суд, на стражу, вырвать ружья, перебить всех и бежать. Однако один ученик, арестованный по ошибке, услыхал такой разговор и сообщил по начальству. Караул усилили.