Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты - стр. 11
Завод просит выплатить ему половину стоимости корабля, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств лодка юридически значилась за русским правительством.
28 августа 1914 года Русин отдал морскому агенту телеграфное распоряжение:
«Оставить лодку до конца войны в Италии. Никакой денежной платы до окончания приема лодки произведено не будет».
В тот же день он получил ответ от Дмитриева: «Директор завода просил меня дать ему 3–4 дня для обсуждения с соответствующими лицами создавшегося этой телеграммой положения и изыскания способа удовлетворения нашего требования».
Резолюция морского министра гласила: «Мы возьмем после войны, но просить не продавать ни одной державе, кроме, конечно, Италии».
4 сентября 1914 года морской агент Дмитриев уведомил морского министра телеграммой: «Завод “Фиат” согласен на предъявленные требования хранить лодку до конца войны».
Но уже на другой день – 5 сентября – начальник генмора получил из Бордо экстренную телеграмму:
«Командир порта Аяччио сообщил морскому министерству: подводная лодка, заказанная Россией заводу “Фиат”, похищена итальянским мичманом запаса Анжелло Беллони без ведома фирмы и правительства, чтобы идти сражаться в Адриатическое море под флагом России или союзной державы, пожелающей ее купить. Подводная лодка, совершенно готовая, со штатской командой пришла под коммерческим флагом на Корсику, чтобы уведомить русское и французское правительства о своем поступке. Подводная лодка идет на Мальту ожидать решения России и в случае отказа всех союзников будет возвращена заводу. Прошу сообщить русскому правительству и просить его ответа. Дмитриев».
Ответ последовал не сразу. В генморе консультировались и совещались около двух недель, пока вице-адмирал Русин не отправил морскому агенту депешу следующего содержания:
«Похищение подводной лодки совершенно неожиданно для нас. Фиат имел в виду перепродать нам лодку через 3-е лицо, возможно, все подстроено Фиатом, однако итальянец нам неизвестен. Так что не исключена возможность авантюры, предпринятой нашими врагами, хотя бы для Турции. Предложите французскому правительству перекупить лодку у нас. Цена 1 815 000 франков. Выпускать лодку с неизвестной командой не следует. Лучше задержать ее немедленно и отправить под конвоем в Тулон».
24 сентября Дмитриев докладывает начгенмору: «Французское правительство арестовало подводную лодку в Аяччио. Французский посол заявил, что она будет возвращена строителям. Итальянское правительство озабочено возможностью последствий этого нарушения нейтралитета, самое же похищение считает простым безрассудством».
25 сентября 1914 года итальянское правительство обращается к французскому с просьбой вернуть подводную лодку. Русин инструктирует своего агенмора в Бордо:
«Предполагаем протест Италии только формальным, и Франция ввиду войны отклонит возврат подводной лодки. Если Франция согласна выдать подводную лодку нам и если адмирал Буе-де-Лапейрер согласен на участие подводной лодки в совместных действиях союзников, мы пошлем отсюда личный состав и мины».
Спустя три дня Дмитриев сообщил начгенмору подробности угона:
«В официальном заявлении мне Фиат отрицает причастность к краже. Объясняет припадком острого нервного возбуждения командира, увлекшегося фантастическим планом, для исполнения которого воспользовался выходом на пробу радиотелеграфной станции. Лодка еще в Аяччио. Следствие продолжается. Подробности еще не выяснены.