Последняя черта - стр. 11
Когда открыл дверь в вестибюль бывшего министерства строительства, то сразу понял, какие сильные перемены в худшую сторону произошли в этом здании. От блеска и строгости в вестибюле остались только зеркала на стенах установленные моими художниками во время капитального ремонта этого здания. Здесь не было солдат вневедомственной охраны, спецназа и даже дежурной вахтерши по этому зданию.
Перегородка помещения отделения охраны и дежурной вахтерши перекосилось. За перегородкой поломанные стулья, развалившийся стол, кучи мусора и разный хлам.
От вестибюля и дальше вверх по лестнице замызганная ковровая дорожка, которая раньше чистилась каждый день. Сейчас выглядит так, словно её вообще никогда не чистили. По коридорам на этажах и вверх по лестнице всюду окурки, плевки и мусор.
В приёмной бывшего министра строительства меня не встретила не пробивная секретарша, которая раньше готова была умереть на своём посту, но не пропустить никого без разрешения министра строительства. Сейчас на столе бывшей секретарши бывшего министерства строительства стоял графин с протухшей водой.
Рядом ваза с торчащими сухими палками бывших цветов. Там на столе печатная машинка, покрытая огромным слоем пыли и грязи. Вокруг стола секретарши разбросаны бланки бывшего министерства строительства.
Рядом со столом секретарши корзина, которая закидана мусором и окурками так сильно, что видно больше кучу мусора, чем корзинку для мусора. На окне за столом секретарши давно завядшие цветы.
Осторожно открываю дверь в кабинет бывшего министра строительства республики. В кабинете, заваленном картонными коробками и бумагами на стульях вдоль окон и стен, за большим кабинетным столом у стены сидит обросший старик.
Сквозь седину на лице и красное пятно на лбу от выпитого коньяка, с огромным трудом узнаю черты бывшего министра строительства Таджикистана. На лице Юрия Филимоновича Поносова, когда-то страстного к разговору человека, была маска печали и горя.
– Давай выпьем с тобой. – сказал Юрий Филимонович. – Пропади все пропадом! Главное, что мы ещё живые и целые.
Юрий Филимонович достал из ящика стола начатую бутылку коньяка и тарелку с нарезанной колбасой. Затем порылся в другом ящике стола и достал оттуда два гранёных стакана.
Оба стакана на половину наполнил коньяком. Один гранёный стакан с коньяком подвинул ко мне. Ничего, не говоря, Юрий Филимонович чокнулся со мной стаканом с коньяком.
Выпил содержимое, как воду, совершенно ни крякая и ни кривясь от крепости коньяка. Последовал его примеру. Выпил коньяк. Закусил кусочком нарезанной колбасы.
– Ты можешь меня убить. – сказал мне, Юрий Филимонович, после второго выпитого стакана коньяка. – Только во всем виноват. Вообразил из себя бога бизнеса. Разорил министерство строительства Таджикистана. Разорил своих друзей, которые мне верили больше чем себе. Сам подлый человек. Меня надо убить. Ты был прав, когда говорил, что Азимов меня прикончит в холдинговой компании. Вот результат. Три месяца у нас на счету в банке нет денег. Все приватизировались и тут же продали имущество в частные руки. Теперь не с кого мне спросить. В моем распоряжении осталось это административное здание.
Из рассказа Юрия Филимоновича узнал, что сразу после нового года Азимов собрал правление государственной холдинговой компании "Таджикстрой". Азимов выдвинул предложение приватизировать безвозмездно все предприятия бывшего министерства строительства Таджикистана в частную собственность.