Последний танец Марии Стюарт - стр. 47
Когда я вернусь на трон – о да, тогда Фредерик освободит его и вернет домой на королевском флагмане, с репарациями и извинениями за столь неподобающее обращение. Тогда прошлое станет дурным сном, и вечером мы посмеемся над нашими невзгодами и вспомним о том, как справлялись с ними… Лохлевен и Берген, Карлайл и Копенгаген, Болтон и Мальмё. Разумеется, он знает моих тюремщиков, лэрда Лохлевена и леди Дуглас, но он не знаком с сэром Фрэнсисом Ноллисом, вице-камергером Елизаветы. Это обходительный и многострадальный джентльмен. Он нежно любит свою королеву, и думаю, не только потому, что его жена происходит из семьи Анны Болейн и таким образом связана с ней родственными узами. Он любит королеву так, как я никогда не видела раньше, ни во Франции, ни в Шотландии. Он обожает и глубоко чтит ее, что выглядит странно, поскольку он гораздо старше ее. Я пыталась заставить его шутить насчет нее, но, хотя он рассказывает много забавных историй о ней, он никогда не отпускает шуток на ее счет. О, это очень трудно объяснить… язвительный юмор без шуток.
Лорд Скроуп: такой чинный и пухлый, словно фаршированный каплун. Его шея особенно толстая и круглая, так что, когда он поворачивает голову, ему приходится двигать плечами. Тем не менее он тоже любезен. Я нахожусь в обществе приятных людей в приятном месте по сравнению с животными, которые называют себя людьми и прячутся в своих замках на продуваемых ветрами утесах в Шотландии».
«Слишком много прилагательных, – подумала она, перечитав последнее предложение. – Но Шотландия как будто требует множества прилагательных, так что пусть все останется как есть».
«8 сентября 1568 года.
Рождество Блаженной Девы Марии. Я встала рано и помолилась в часовне. Мне не разрешают иметь священника. Когда я попросила об этом, мне ответили: «Теперь в Англии нет католических священников». Какое наказание они навлекают на себя подобными словами! Вместо этого Ноллис привел реформистского проповедника, который попытался обратить меня в свою веру. Он ежедневно «наставляет» меня в англиканском вероисповедании, чем доставляет удовольствие Ноллису. Я делаю вид, что готова порадовать его. Но потом я открываю молитвенник, беру четки и молю Деву Марию простить меня.
О Норфолке все чаще говорят как о претенденте на мою руку. Меня заверяют, что многие могущественные люди при дворе благосклонно относятся к такому браку – к примеру, Роберт Дадли, графы Арундел и Пемброк, а также Николас Трокмортон, мой старый знакомец и английский посол. Видимо, они считают, что так он сможет играть роль нового «хозяина», выбранного англичанами, чтобы держать меня на коротком поводке. (Это напоминает предыдущее предложение Елизаветы заключить брак с ее дорогим Дадли. Он по-прежнему не женат, но она явно не хочет повторять свое предложение.) Они полагают, что таким образом меня можно будет держать в резерве для наследования престола.
Почему никто не вспоминает, что я уже замужем? И они еще говорят, будто у меня короткая память? Уже ходили разговоры о том, чтобы выдать меня замуж за Филиппа Испанского, Джорджа Дугласа или Гамильтона, недавно овдовевшего в третий раз. О, какими же старыми мы становимся! А сегодня – я едва не лопнула от смеха – почтенный Фрэнсис Ноллис предложил кандидатуру своего родственника Джорджа Кэрри. Если они в самом деле считают меня убийцей, то их цинизм и честолюбие постыдны и достойны всяческого осуждения. Даже Макиавелли покраснел бы от такого двуличия!»