Последний солдат Третьего рейха. Дневник рядового вермахта. 1942-1945 - стр. 58
– Поднажмите, парни, – крикнул офицер, когда мы притормозили. – Иван уже близко.
В этот раз нам хоть что-то объяснили. Но я никак не мог понять, каким образом русские, находившиеся километрах в семидесяти позади, смогли так быстро добраться сюда. Эрнст, сидевший за рулем, нажал на газ. Так же поступили водители и других грузовиков. Неожиданно в небе, на средней высоте, появилось пять самолетов. Я указал на них Эрнсту.
– Это «Яки», – крикнул он. – В укрытие!
Нас окружала грязь, изредка появлялся кустарник. С неба донеслись пулеметные очереди. Колонна ускорила движение, направляясь к пригорку, который мог хоть как-то нас защитить. Я высунулся из окна, смотря, что происходит. В небе появились два «фокке-вульфа»[8], которые сбили «Яков».
До самого конца войны воздушные силы русских не могли противостоять люфтваффе. Даже в Пруссии, где наиболее активно действовала русская авиация, «Мессершмиты-109» или «фокке-вульфы» обращали дюжину бронированных «Илов» в бегство. В середине войны, когда у люфтваффе было вдоволь резервов, даже большое количество русских самолетов не представляло серьезной опасности.
Два из трех оставшихся «Яков» обратились в бегство. Их преследовали наши самолеты. Но один самолет противника все же прорвался к конвою. «Фокке-вульф» погнался за ним.
Мы достигли пригорка. Советские самолеты снизились. Грузовики впереди нас резко остановились; те, кто способен был передвигаться, прыгали прямо в грязь. Я уже открыл дверцу и вылез наружу, когда услыхал пулеметные выстрелы.
Бросившись в грязь, прикрыв руками голову и машинально закрыв глаза, я услышал вой моторов. Затем последовал громкий взрыв. Я взглянул вверх и увидел, как самолет с черными крестами набирает высоту. Метрах в трехстах– четырехстах упал подбитый «Як», скрывшийся за облаком дыма. Все, кто ехал в грузовиках, поднялись.
– Ну вот, еще с одним подонком покончено, – громко сказал толстый капрал, который радовался, что остался в живых.
Несколько голосов приветствовали люфтваффе.
– Кто-нибудь пострадал? Нет? – прокричал один из фельдфебелей. – Тогда в путь.
Я подошел к «татре», стряхивая с себя грязь, прилипшую к форме. В дверце, которую я открыл, выбираясь наружу, и которая теперь сама закрылась, виднелись два отверстия. Вокруг облетела краска. В ужасе я открыл дверь и внутри увидал человека, которого никогда не забуду: он сидел, как и обычно, на водительском месте, только нижняя часть его лица превратилась в кровавую маску.
– Эрнст? – Мой голос дрожал. – Эрнст! – Я бросился к нему. – Эрнст! Что?.. Да скажи ты хоть что-нибудь! – Я в отчаянии пытался различить черты его лица. – Эрнст! – Я чуть не плакал.
Колонна готовилась к отправлению. Два грузовика позади посигналили, чтобы я двигался с места.
– Эй! – Я побежал к первому грузовику. – Стойте. Идите со мной. У меня раненый.
Я был в отчаянии. Дверца грузовика растворилась, показались головы двух солдат.
– Ну, парень, ты едешь или нет?
– Стойте! – закричал я еще громче. – У меня раненый.
– У нас тридцать раненых, – прокричал мне солдат. – Давай же. Госпиталь уже близко.
Звук заведенных моторов проезжавших мимо грузовиков заглушил мои отчаянные крики. Я остался один, с русским грузовиком, в котором полным-полно раненых, и в том числе Эрнст Нейбах, мертвый или умирающий.