Последний рейс «Фултона» - стр. 26
В номере их дожидался Сурепов. Этот – с приятными вестями. Как выяснилось, паниковали вчера зря – в доме неподалеку от кладбища отмечали семейное торжество, устроили фейерверк.
– Слава богу! – широко перекрестился Перхуров, первый раз за последнюю неделю улыбнулся. – Верно сказано – у страха глаза по плошке. Мне эти паршивые ракеты уснуть не дали. Как в Заволжье?
– Все удачно. Руководителя предупредили вовремя, он оповестил других.
Совсем воспрянул духом Перхуров.
– У меня был Савинов, – продолжил Сурепов. – К вам побоялся зайти по конспиративным соображениям. Пообещал, что меньшевики-железнодорожники подгонят к артскладу платформы для орудий.
– Замечательно!
– К сожалению, последняя новость не из приятных…
– Что такое? – насторожился Перхуров.
– На станции Всполье проездом остановился эшелон с пехотой и кавалерийским эскадроном.
– Вот напасть! – охнул Ланцов.
– Может, дождаться, когда уйдет? – заглянул в лицо Перхурову командир бронедивизиона.
– Больше медлить нельзя! – гаркнул тот.
– Савинов пообещал, что его люди создадут на станции панику, угонят состав, – неуверенно произнес Сурепов.
– Савинов сказал – Савинов сделает! – хлопнул по столу Перхуров. – Предупреждаю, господа, – начну дело, если соберется не меньше ста человек. Если будет хотя бы девяносто девять – я от выступления отказываюсь…
Вечером, во второй раз расплатившись за номер, Перхуров в парусиновом дождевике той же дорогой направился к месту сбора. Полковник был уверен – все идет нормально, город не готовится к отпору мятежу, но, чем ближе подходил к кладбищу, тем неприятней сосало под ложечкой.
С освещенной редкими фонарями Сенной площади свернул на темную Угличскую улицу, дошел до кладбищенской церкви. Еще вчера заметил между кладбищем и артскладом сухую, поросшую травой канаву. Здесь и расположился, прислушиваясь к ночным звукам, сжимая в кармане рукоять кольта.
Вскоре увидел массивную фигуру Ланцова, тихонько окликнул его. Пожали друг другу потные руки. Долго наблюдали, как осторожные тени пробираются к кладбищу и растворяются в темноте.
Укрывшись дождевиком, Перхуров зажег спичку и посмотрел на часы.
– Идите в караульное, – приказал он Ланцову. – Как только подойдем – выключите уличный свет. И ключи, не забудьте ключи от складов…
Ланцов перекрестился, побрел к низкому строению, из окна которого рассекал темноту узкий сноп холодного электрического света. Где-то тоскливо завыла собака. На станции зашипел маневровый паровоз. Сквозь густую темноту помигивали лампочки над воротами складов.
С кладбища неслышно появился Сурепов, присел рядом.
– Сто шесть человек. Кого не хватает – трудно определить, тьма египетская. Бронедивизион будет в половине третьего.
Перхуров помедлил и резко поднялся, словно выбрасывая себя на бруствер окопа, по которому метут вражеские пулеметы.
– Идемте!.. Пора!..
…Люди сидели на могильных холмиках, стояли, опираясь на кресты. Слышалось хриплое, сдерживаемое дыхание. Пахло дымом – видимо, кто-то курил в рукав. Воздух уже наполнялся предрассветной бледностью. На кладбищенских липах возились потревоженные грачи.
Сидевшие встали, молча придвинулись ближе.
– Господа офицеры! – обратился к ним Перхуров. – Будем действовать тремя группами. Командирами групп назначаю полковника Сурепова, штабс-капитана Лозинского. Третью поведу я. С богом…