Последний приказ Нестора Махно - стр. 25

– Что стряслось у почтенного Зиновия Яковлевича? – искренняя забота о благосостоянии известного ювелирных дел мастера сквозила в голосе Мишки Японца. Зиновий Яковлевич не только состоял на учёте как личность неприкосновенная в силу ежемесячной оплаты взносов на людские нужды, но и оказывал Мише мелкие услуги. Мог за ночь разобрать на запчасти колье, не спрашивая, откуда оно приехало, делал бесплатно экспертизу ценности камушков и утверждал подлинность проб на драгметаллах, ну и так, по мелочи – консультировал по ювелирному антиквариату. Обидеть Зиновия Яковлевича было всё равно что плюнуть самому Мишке под ноги.

– Кто старика обидел? – конкретней сформулировал вопрос Японец.

– Новые власти. И не только его, – ответил Майорчик.

– Вы, Зайдер, тянете кота за хвост. Нельзя ли конкретней, пока я не разволновался.

– Григорьев наложил контрибуцию на коммерсантов. Повелел собрать пятьсот миллионов до двенадцатого числа. Старики расстроились, говорят, во всей Одессе нет столько наличности.

– Сумасшедший поц! Что он себе думает? – взорвался Японец.

– Он себе думает, что если ему рукоплескали на Пушкинской, то он теперь Господь Бог.

– Месье Никифор несколько самоуверен… – Мишка о чём-то задумался, придвинув кофе к себе поближе. – А где этот Йося, что вчера портфель принёс?

– Доставить? – немедленно отреагировал адъютант.

– Что ты, Майорчик, такой заводной? Не доставить, а пригласить и проводить, чтобы побыстрее. Мальчик сделал нам подарок, он заслужил почтение.

Через час Иосиф сидел напротив Японца за тем же столиком, что и вчера.

– Йося, меня терзает вопрос: Аглицкий – это твоя фамилия, или по костюмчику прозвали? – Иосиф на парадные выходы крайне редко надевал костюм английского покроя, и было это всего три раза в его жизни. Два из них он встречался в этом костюме с Мишкой.

– Это фамилия.

– С такой фамилией нужно только на Пушкинской квартироваться, да… – задумчиво произнёс король.

Йося предпочёл пока вслух не выступать – Японец вид имел задумчивый и хмурый. Что только юноше не пришло в голову за ту пару минут, пока Миша молчал. От того, что нужно было-таки кокнуть ту цыганку, что вслед ему на прошлой неделе крикнула: «Шоб ты сдох, жлоб!» и до того, что даже не успел маму поцеловать перед выходом.

– Иосиф… – многозначительно начал Японец.

«Та не… так не приговаривают» – облегченно вздохнул парень.

– Вот тебе вознаграждение. Бумажки твои достойные, – король протянул юноше конверт, а тот, в свою очередь, почтенно поклонился, справедливо рассудив, что заглядывать туда прямо сейчас было бы неприлично и оскорбительно. – Гляжу я на тебя и вижу: талантливый ты экземпляр. Одёжа приличная на тебе сидит как родная, за словом в карман не лезешь. У меня тут идея одна созрела…

– Можете на меня положиться, у меня ещё и новые туфли есть, – сострил Йося, подогнув ноги под себя, так, чтобы балдахин, надетый на кресло, скрыл его потресканые ботинки.

– Вот и чудно, Йося! Мы твои туфли выгуляем! – Японец рассмеялся и встал, чтобы размять затекшую спину. – И ты не стесняйся своих педалей, босяк! Время такое. Кто стесняется, тот задних пасёт, если жив останется…

Следующим утром Иосиф Аглицкий, надев-таки свои новые туфли, порядком натёр ногу, пока дошёл до «Бристоля». Мусье Барабанов, распорядитель гостиницы, получивший прошлым вечером просьбу от людей, которым он не мог отказать, провел молодого человека в подсобное помещение ресторана и обозначил фронт работы.