Последний приказ Нестора Махно - стр. 12
– Ну всё, всё, паря… не шали… – Лева зацепил ногой валявшийся на полу медный самовар и тот с грохотом покатился по полу – у него не было ручек. В одну секунду налетчик потерял бдительность, отвлекшись на этот звук и этого было достаточно, чтобы Лёвка принял экстренные меры: рядом, ножками кверху, лежал крепкий, тяжелый табурет, который тут же полетел в нападавшего. Тот инстинктивно прикрыл лицо рукой, свободной от оружия и сделал шаг назад, споткнувшись о Петьку.
Отбиваясь рукоятью револьвера, мужик разбил Петьке верхнюю губу – тот был вынужден отступить.
– Назад! Назад, я сказал! – человек с наганом поднялся на ноги спиной начал пятиться к выходу. По звуку стало понятно, что его напарник пришел в себя и они, хлопнув дверью, спешно ретировались. Схватка секунд двадцать, не более, но сапожнику показалось – что ему показывают кино в замедленной съемке.
Лёвка осмотрелся вокруг, предварительно убедившись, что самовар холодный, поставил его на свободный подоконник. Женщина так и не опускала рук от лица, наблюдая за поведением новых незнакомцев, а сапожник, тяжело кряхтя, попытался встать, не выпуская нож из правой руки.
– От это не надо. Шинелка почти новая, – сказал Лёвка, собирая с пола пачки купюр и поглядывая на сапожный нож. Следующим движением он деньги положил на старый громоздкий сейф, обозначив свои мирные намерения.
– Конспектируете? – Задов среди валявшихся на половых досках купюр обнаружил множество листов, исписанных аккуратным женским почерком.
– Вы кто такие? – сапожник уже стал между женщиной и Задовым, но, похоже, опасности от визитеров ожидать не приходилось.
– Задов. Лев Задов. Анархист-коммунист. А вы меня не знаете, что ли? Прям обидно даже… Меня тут каждая собака знает… – Лева попытался снять напряжение несколько неуклюжей в данной ситуации остротой. – А вы чьих будете? Поговаривают, вы тут недавно?
Лёва протянул сапожнику руку в знак окончательной разрядки ситуации.
– Кошерович. Борис, – сапожник переложил нож из правой руки в левую и ответил на рукопожатие, после чего барышня за его спиной начала тихонько всхлипывать.
– Да уже плакать не стоит, Мария… Разберись-ка с самоваром, гости, похоже, по революционным вопросам пришли. А я пока порядок наведу. Проходите, товарищи, присаживайтесь, – сапожник поднял валявшиеся стулья и поставил возле стола. – Негостеприимно как-то встретили мы передовой отряд революции, ведь такими вы, анархисты, себя считаете, правда?
– Борис, я еще не понял, товарищи мы или нет. Это после вашего чая станет понятно… – Лёва засунул папаху за отворот шинели и без стеснения сел за стол. – Это мой знакомец хороший, Пётр. Мы с ним единомышленники. Садись, Петька, нам теперь никто вроде не мешает…
– Так вы нам жизнь спасли, похоже… Налетчик же таки пальнул, – Кошерович показал взглядом на пробитую пулей жестяную банку с клеем, из которой на пол медленно вытекала тягучая жидкость.
– Значит, так было кому-то надо, – Лёва многозначительно глянул наверх, будто ссылаясь на высшие силы.
Усатый сапожник с крупными, правильными чертами лица рассмеялся, укладывая на полку книги и какие-то записи:
– Вы верите в Бога? Вы же анархист-коммунист. Человек же сам творец своей судьбы, не так ли?
– Я в случай верю, в счастливый случай. На вашем месте я бы в него тоже уже поверил. Вот какого лешего, простите, мы решили именно в этот момент к вам зайти погутарить, не скажете?