Последний полёт - стр. 2
Под эти бравурные мысли Альберт начал клевать носом и расслабленно осунулся на спинке кожаного дивана. Спешить ему было некуда – у фюрера шло военное совещание, а это не его дело, его дело – строительство и архитектура. Новые аэродромы, военные базы и, конечно же, дворцы – его слабость. Даже бункер для фюрера он прорабатывал тщательно и со вкусом.
Из ватной перины накатившей дремоты Шпеера вырвал истошный, нечеловеческий вопль, пронзивший пространство приёмной.
– Нет, нет, нет, нет, нет! – вопил Гитлер из-за двери кабинета, а потом его крик перешёл в какой-то звериный вой.
Альберт вскочил с дивана и, позабыв про субординацию, распахнул тяжёлую дубовую дверь кабинета фюрера. Картина, представшая перед ним, повергла его в смятение: Гитлер стоял, опершись одной рукой о стол, а другой зарывшись в растрепанные, разметавшиеся по макушке волосы, генералы Кейтель и Гальдер замерли, вытянувшись в солдатской стойке, а секретарь и переводчик фюрера Пауль Шмидт затравлено смотрел себе под ноги, молча играя желваками на бледном, гипсового цвета лице. Немая пауза длилась не более десяти секунд, но Альберту показалось, что мир как будто застыл и медленно, по кирпичику начал отваливаться с такой, ещё минуту назад, надёжной мозаики нового мироустройства.
– Вызовите всех сюда! – наконец взревел фюрер, стряхнув с себя охватившую его вдруг поволоку, – свяжитесь с Герингом, пусть хоть на самолёте летит! – кричал он в трубку, которая только чудом не треснула в его побелевших от напряжения пальцах – Найдите Браухича, Гиммлера, шевелитесь, действуйте! А самолёт сбить! Немедленно! Поднимайте авиацию!
Уже через несколько минут в кабинет вбежали Борман, Мюллер, Гейдрих и Шелленберг. Они, тяжело дыша, вскинули руки в нацистском приветствии и молча смотрели на Гитлера, не понимая такой волны ярости от фюрера.
– Пятнадцать минут назад, – тщетно пытаясь унять клокочущий яростью голос начал фюрер, – с аэродрома в Хаунштеттене, – он сделал паузу, подошёл к высокому окну и устремил взгляд в мрачные, предавшие его небеса, – Рудольф Гесс, – и снова повисла пауза, которую никто не смел разбить случайным словом, – улетел в сторону Британии, – Гитлер резко крутнулся на каблуках и пронзил присутствующих резким взглядом своих голубых глаз, – Рудольф Гесс! – прокричал он, срываясь в верхние ноты, – тот самый Рудольф Гесс! Вы понимаете, что это значит!?
Все четверо замолчали и отвели взгляды в разные углы кабинета. Гитлер, тем временем, снова схватил трубку и заорал:
– Что с самолётом!? – после чего наступила пауза, разбавляемая мелким жужжанием динамика, а потом фюрер брызнул слюной в ненавистный уже приёмник телефона и, сжав зубы, то ли грозно, то ли жалобно, было уже не разобрать, заскулил: – и что, что над Ла-Маншем!? Догнать и уничтожить! – после чего он несколько раз ударил трубкой по рычагам аппарата и замер, уставившись стеклянным взглядом в полированную столешницу из морëного дуба, оперившись на неё побелевшими до хруста кулаками.
В кабинет, тем временем, ввалились Геринг на пару с Браухичем.
– Хайль Гитлер! – в один голос выкрикнули они, на что фюрер вяло ответил лёгким движением руки.
Рейхсмаршал и, по совместительству, рейхсминистр авиации Герман Геринг прошагал через весь кабинет и грузно осел в огромном кресле из красной кожи в углу комнаты. Его глаза, почти полностью чёрные из-за неестественно расширившихся зрачков, отстранённо пробежали по присутствующим в помещении и застыли на сгорбившейся фигуре вождя. Генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич, командующий сухопутными войсками, в свою очередь, отошёл на несколько шагов от двери и замер в ожидании слов фюрера.