Последний пир - стр. 24
– Что ты там?..
Она умолкает, завидев раненую кошку, и широко распахивает глаза, когда я достаю на свет пятерых котят.
– Выбирай.
– Что с ней?
– Запуталась в терновнике.
– Ты тоже. – Жанна-Мари стирает кровь с моего подбородка.
Я расцарапал себе все лицо, пока пытался освободить кошку; длинный шип входит под кожу на моем запястье и через полдюйма выходит. Она внимательно наблюдает, как я вытаскиваю его и ищу другие. В сотне ярдов от нас течет ручей, и в нем я умываюсь: ополаскиваю водой лицо и руки, покуда из дюжины порезов и царапин не перестает идти кровь. Заодно промываю лапу кошке, и она почти не сопротивляется. На ее костях не осталось ни грамма мяса, бока впали, соски чуть ли не объедены голодными котятами. Когда я ее поднимаю, мне на руку падает капля молока. У него вкус печали и отчаяния.
– Еды, – говорю я. – Надо ее накормить.
Глаза Жанны-Мари загораются каким-то новым огнем.
– Давай сюда котят!
Она задирает блузку, обнажая мягкий живот – раньше он был плоским и твердым, – и засовывает в получившийся карман пушистые мяукающие комочки. Я перекидываю кошку через плечо и, поддерживая одной рукой, отправляюсь в путь. Как всегда бывает, обратная дорога занимает гораздо меньше времени: вскоре перед нами уже возвышается громада школы.
– Чем ее накормить?
– Яйцами. Принеси шесть сырых яиц и немного курятины, если найдешь.
Жанна-Мари оставляет мне кошку и котят, а через две минуты возвращается с куриной ножкой в руке и яйцами в блузке. Она садится на корточки и смотрит, как я кормлю кошку: разбиваю яйцо и даю ей половинку скорлупы с желтком и белком. Второе яйцо исчезает так же быстро. Теперь надо ее напоить. Я приношу две скорлупки воды из бочонка, что стоит у стены школы, и она жадно выпивает их под пристальным взглядом Жанны-Мари.
– Какой котенок тебе больше нравится?
Она, прищурившись, глядит на крохотных мяукающих котят и мотает головой.
– Нехорошо отбирать у нее деток.
Я с трудом сдерживаю стон.
Мы оставляем котят под кустом в дальнем конце сада, куда мальчишкам ходить запрещено, а кошку кладем тут же, выпростав раненую лапу. Я разбиваю остальные яйца, крошу мясо и оставляю все прямо перед ней. Мы пригибаем ветви кустарника к земле, надеясь тем самым скрыть кошачье семейство от посторонних взглядов.
– Ты храбрый, – говорит Жанна-Мари, все еще глядя на меня горящими глазами. Она поднимает голову и подставляет мне губы, с готовностью впуская мой язык: между нами тотчас проскакивает искра, от которой она вздрагивает всем телом. Грудь Жанны-Мари оказывается у меня под ладонью, и она улыбается моей восхищенной улыбке. Такая красота… Одновременно моя свободная рука опускается ниже, Жанна-Мари замирает на секунду, но не отстраняется. Я запускаю палец в ее лоно.
В тот вечер я познал два новых вкуса. Кошачьего молока и девушки.
А на следующий день в моей жизни наступают нежданные перемены. Виконт д’Анвер и полковник приезжают вновь, уже без герцога. Меня внимательно осматривают и просят объяснить, откуда взялись царапины на лице и руках. Не в состоянии быстро придумать ответ, я говорю правду, опуская сведения о своей спутнице, времени и месте преступления. По неведомым мне причинам история о спасении кошачьего семейства из тернового куста приходится по душе виконту и помогает убедить полковника в моей пригодности. Они предлагают мне место в военной академии, где я буду изучать артиллерию и взрывчатые вещества.